​Не все перемелется

– Сегодня казахстанцы реализуют задачи, поставленные Елбасы в программных статьях «Взгляд в будущее: модернизация общественного сознания» и «Семь граней Великой степи», а примеры из прошлого будут в этом деле хорошим подспорьем, – считает директор столичного архива Мейрам Бектембаев.

По его словам, благодаря проведенной архивом респуб­ликанской акции «Впиши свое имя в летопись столицы» и поддержке столичного акимата по модернизации городского архива у горожан появился доступ к уникальным воспоминаниям акмолинских старожилов. Одни из самых интересных сведений оставил житель Николай Второв, родившийся в 1909 году в Акмолинске и всю жизнь проживший в родном городе. В 1976 году их записала после разговора со Второвым научный сотрудник Цели­ноградского областного историко-краеведчес­кого музея Сахан Садвокасова. В рамках вышеуказанной акции она передала их в столичный архив из своей личной библио­теки. Не менее яркие воспоминания оставил горожанин Сергей Марков.

Итак, вот что в них написано.

В начале XX века в Акмолинске, до краев набитом зерном, хорошие мельницы были очень нужны. И ветряки уже сторожили город своими крыльями с трех сторон: севера, востока и запада. Однако о многих мельниках ходила тогда дурная слава, вроде связаны они были с нечис­той силой, а еще обманывали, обвешивали, обсчитывали…

Словом, хозяева ветрянок издавна считались торговыми хищниками, а тайна их богатства, как утверждали жители, была закопана в белой глине. Мельники якобы примешивали ее в муку для большего веса и долгого хранения, а затем сбывали в дальние волости. Впрочем, испорченная мука была известна и в городе. Много лет подряд старожилы вспоминали глиняную оскомину акмолинских булочек.

Писал об этом и Сергей Марков, утверждавший, что подлый обычай подмешивать в муку белую глину сохранился до

1930-х годов, и сам он, дескать, ел на Акмолинском базаре скрипящие, словно стекло, калачи, а весили они как речные камни.

И вот собратом хищных и коварных владельцев скрипучих мельниц стал приехавший в Акмолинск Петр Моисеев. Случилось так, что город испытал его на прочность, став для талантливого мукомола поприщем больших успехов и разочарований. Однако никакие трудности его не сломали, он выстоял даже, когда разрушился привычный ему мир, и продолжал молоть муку.

Петр Григорьевич, а в народе прозвали его Петрухой, стал Мельником с большой буквы, и никто не обвинял его в подлостях и порче муки. На Нуре еще до революции он поставил плотину, которая выдерживала любые половодья, там же построил водяную мельницу – вальцовку, что для Акмолинска было необычно. Стремительно несся по дощатому желобу поток нуринской воды. Срывался и с шумом падал он на мельничное колесо, приводя его в движение. А рядом, за стеной, в бревенчатом амбаре неустанно трудился проворный жернов, растирая спелые зерна в бело-кремовую, теплую, душистую муку…

Петруха знал старинные рецепты, молол муку самых лучших сортов – сеянку и крупчатку. В городе новый мельник построил большой деревянный дом, окрашенный в синий цвет, где и поселился.

Со временем Моисеев, исключительно благодаря своему честному труду, превратился в успешного городского предпринимателя, людская молва приписывала ему огромное состояние, называя самым богатым человеком Акмолинска (что было не так). Моисеев не только молол муку, но и заседал в городской думе, занимался общественным благоустройством и меценатством, помогал многим акмолинцам, по праву заслужив имя одного из отцов города.

На нынешней улице Букейхана в те годы жила его сноха Феона Матвеевна, у которой было три сына и две дочки. Всех этих внуков Петр Григорьевич очень любил, взял полностью на содержание, кормил, одевал и учил. Это были дети его единственного, рано умершего сына Осипа.

Началась Первая мировая война. Старший внук – Павел – в 1914 году ушел на фронт, второй – Илья уехал учиться в Омск, третий – Павел – и внучки учились в Акмолинске. Лидия – в Мариинском училище, Мария – в приходской школе.

Свой известный всем горожанам двухэтажный кирпичный дом Петр Моисеев достроил уже в годы войны, а затем передал его городу под нужды вновь открывшейся гимназии.

Революцию Петруха, конечно, не принял. Впрочем, в первый раз Советская власть в Акмолинске продержалась недолго. Привычный мир, кажется, вернулся, но эта была лишь иллюзия…

Ноябрь 1919 года. Колчаковцы бегут из Акмолинска. Моисеев с внуком Петром покидают город вместе с ними. Дорога им одна – в Китай, куда стекаются все люди старого мира, ведь на родной земле им, кажется, мес­та больше нет. Но доехав до села Санниковского, Моисеев одумался. Шедшие с ним белые офицеры уходят дальше на Восток, а он остается в доме знакомого мельника Николая Егорова. Любовь к ставшему родным городу пересилила неприятие новой власти, и в апреле 1920 года на свой страх и риск Петр Григорье­вич с внуком возвращается в Акмолинск.

А жить, собственно, оказалось негде. Мельница на Нуре была национализирована, каменный дом конфискован. Пришлось искать приют у снохи.

Но не прошло и двух лет, как Петруха вновь соорудил новую мельницу на Нуре. Он поставил ее ниже прежней по течению реки. Городу, как и прежде, была нужна мука, а власти объя­вили временное послабление частному капиталу. Впрочем, испытания для мельника не закончились.

В 1921 году в дом к Моисеевым подселили двух работников ЧК – Бармашина и Галперина. Лидия Моисеева сблизилась с Бармашиным, а Галперин стал ухаживать за ее подругой Шурой Плешаковой. В городе работала частная пекарня Петра Плешакова, сестрой которого была Шура.

В результате этих знакомств в мае 1922 года, как рассказывал Николай Второв, был раскрыт назревавший в Акмолинске контрреволюционный заговор, в котором участвовали оставшие­ся в городе предприниматели, в том числе и Плешаков.

Лидия Моисеева узнала о нем от Петра Григорьевича и все рассказала своему возлюбленному Бармашину.

Накануне разоблачения заговорщиков Лидия, Бармашин, Шура и Галперин исчезли из Акмолинска.

Был заговор реальным или инспирированным чекистами, доподлинно неизвестно.

На что могли рассчитывать заговорщики, когда в городе стояли части Красной армии? Однако и здесь не все однозначно, в те годы недовольство новой властью проникло в Вооруженные силы. Во всяком случае в документах городского архива сведений о заговоре найти не удалось. А рассказала эту историю Николаю Второву внучка Петра Моисеева, Мария, вместе с которой он учился в акмолинской школе-девятилетке.

Как бы то ни было, а Моисеев мужественно перенес предательство близкого человека. Его мельница продолжала исправно работать до смерти своего владельца в 1926 году.