Сауык Жаканова: Мы держимся друг за друга

100 лет назад в Казахстане сос­тоялась первая радиотрансляция, а через 10 лет, в мае 1931 года, Казахское радио впервые вышло в эфир в Алма-Ате. Здесь работали многие легендарные дикторы: Мина Сеитова, Ануарбек Байжанбаев, Мамбет Сержанов, Мырзабек Куатбеков, Жанель Аскарова, Шарипа Бейсекеева, Хатира Азимбаева, Асыл Рахымжанов, Геннадий Марюхин, Анатолий Столбовский, Нелли Омарова…

Юная выпускница КазГУ Сауык Жаканова пришла на Казрадио диктором в июне 1966 года, чтобы надолго – почти на четыре десятка лет – стать его золотым голосом. Она читала и новости, и сводки погоды, и правительственные сообщения, а когда ее голосом в радиоспектаклях говорили герои классиков казахской литературы, то люди надолго замирали у своих приемников.

Родилась наша героиня в Четском (сейчас Шетский) районе Карагандинской области в многодетной семье, где росли 11 детей. Родители ей, старшей, мечтали дать хорошее образование в столице, чтобы младшие пошли по ее стопам. Но как это сделать, если выпускникам казахских школ, тем более из села, редко удавалось поступить в вузы из-за плохого знания русского языка?

– Выход нашелся сам по себе, – рассказывает Сауык-апай. – Когда я перешла в 8-й класс, жившая в столице бездетная младшая сест­ра отца попросила родителей отдать меня ей на воспитание. Вот так я попала в переполненную единственную казахскую школу № 12. Пристраивал меня туда (чего уж скрывать теперь) по блату жезде – муж тети, в то время занимавший высокий пост заместителя председателя Верховного суда. Все мои одноклассники были аульными, интернатскими. У кого – отца нет, у кого – матери, а у некоторых – вообще никого.

Почему я, прожив больше 60 лет в Алматы, до сих пор плохо говорю на русском? Потому что вся моя жизнь связана с родным языком. Я очень любила казахскую литературу, поэтому после школы поступила на отделение казахской филологии КазГУ, где учили будущих учителей и журналистов. В университете была активисткой – участвовала в художественной самодеятельности, у меня вообще была тяга к литературе, искусству и народному творчеству. Спасибо за это маме, она очень хорошо пела, а по вечерам собирала детей вокруг себя, чтобы рассказывать нарас­пев дастаны и старинные эпосы.

В студенческие годы мы много ездили с концертами и лекциями по областям, писали в газеты, а я даже по радио читала свои текс­ты. Поэтому, наверное, достаточно легко выдержала конкурс на диктора Казахского радио. В те годы в эту профессию брали не артистов, а именно журналистов, которые должны были в совершенстве владеть языком вещания. Тем более казахским, очень богатым и сложным языком со множеством нюансов.

Туда я попала опять же благодаря жезде. Услышав объявление по радио о конкурсе, он посоветовал мне, свежеиспеченной выпускнице КазГУ, попробовать себя: «Там главное – голос, а у тебя с этим все в порядке».

Сначала комиссия попросила меня прочитать новости, потом сложный политический текст, дальше – литературную прозу и стихи, лирические и сатирические. Я прошла конкурс. Мне потом рассказывали, что у некоторых членов комиссии были сомнения. Слишком, мол, молодой, чуть ли не детский голосок, но кто-то сказал, что эта девочка чувствует текст и, значит, сумеет донести его до слушателей.

С первых дней старшие товарищи, знаменитые уже тогда, а сейчас и вовсе легендарные дикторы Мина Сеитова и Ануарбек Байжанбаев, взяли меня под крыло. Новости на радио шли 5 минут на казахском, затем столько же – на русском. Коротко, ясно, без излишних эмоций, но при этом с чувством гордости за советский народ нужно передать все, что происходит в стране. Мой главный учитель, Мина-апай, пришла на радио во время войны из мед­института, где училась в одной группе с Маншук Маметовой. Здесь, сказали ей, она нужнее. Даже в Москве отмечали ее особый, грудной, уверенный голос. Он был настолько правдив, что не оставлял у человека ни тени сомнения в достоверности того, что он слышал. Она и меня научила верить в то, о чем я рассказывала другим. «Никакой манерности и игры», – требовала мой учитель.

Даже в детских передачах исключалось сюсюкание. Текст должен был звучать естественно, доходчиво, доверительно, а это уже настоящие и педагогика, и знание психологии детей. Литературные передачи и радиоспектакли требовали артистизма. Новости тоже не были обделены этим. Журналисты, писавшие тексты, которые мы читали, отмечали порой, что благодаря дикторам самые простые строки превращались в шедевры.

Работу с другими дикторами – и казахской, и русской редакции – Сауык Жаканова называет счастьем. С «казахстанским Левитаном» Ануарбеком Байжанбаевым она долгие годы работала в паре «мужской – женский голос» в одной студии.

Кстати, большинство дикторов, пришедших на Казахское радио до Сауык Жакановой, были без высшего образования, но это были настоящие самородки. Яркий пример – Геннадий Марюхин, который попал в студию прямо от «баранки» – он был водителем.

– Никто ни разу никому не сказал: читай, как они. Но мы все друг у друга учились, – говорит Сауык-апай. – Правила для всех были едины. Правильно произносить и расставлять ударения в именах глав зарубежных государств – у французов, например, на последнем слоге, у немцев – на первом. Книга «Словарь ударений для дикторов радио и телевидения» была настольной для каждого из нас. Жили мы в режиме почти военном – дисциплина, дисциплина... В 5 утра подъем, а ровно в 6 по радио передают гимн. Затем идут новости. Сначала цент­ральные, то есть из Москвы. Мы их принимали на русском, тут же переводили – и в эфир.

Бывали ли эксцессы в нашей работе? Да, конечно же, мы же все люди. Бывало, проспишь и не успеешь привести себя в порядок. Я, например, прибежала однажды на работу в надетом наизнанку платье, но чтобы опоз­дать и сорвать эфир – никогда!

Нашу работу легкой не назовешь. Почему я сейчас плохо слышу и у меня проблемы со зрением? Потому что всю смену, а это 6 часов – с 6 утра до 12 дня, с 12.00 до 18.00, с 18.00 до 24.00 (с тех пор у меня язык не поворачивается сказать – час дня, только 13.00 и 16.00 часов) ты сидишь в наглухо закрытой студии, электричество бьет в глаза со всех сторон, поэтому наше «производство» считалось вредным и нам давали большой отпуск – до 48 дней.

В 1995 году уже в независимом Казахстане Сауык Жаканова получила звание заслуженной артистки республики за подписью Первого Президента Нурсултана Назарбаева, а через 7 лет, когда до пенсии оставалось полтора года, она ушла с работы. По словам ветерана Казахского радио, его золотого голоса, как ее называли, первые годы долгожданной независимости были трудными до слез. Вот и она, советский диктор, вдруг почувствовала себя ненужной в своем втором доме.

– Если раньше в эфир выходили только дикторы, то теперь передачи стали вести журналисты, – продолжает она. – Перестали обращать внимание на дикцию, ударения, правильную постановку дыхания. Один из лучших знатоков литературного казахского языка Ануарбек Байжанбаев, у которого каждое произнесенное им слово было жемчужиной, к счастью или несчастью, не дожил до этого дня, его не стало в 1989 году. На радио пошли сок­ращения, концертные студии превратили в бильярдные… Я, которая еще вчера была звездой, стала таскать из фонотеки концертные пленки, чтобы подавать их в эфир. А уйти мне пришлось после того, как не глядя подмахнула подсунутую кем-то бумагу. И люди, некогда очень благоволившие ко мне, сильно обиделись. Поэтому мой запоздалый совет всем: как бы ни торопили, всегда читайте то, что подписываете.

Однако без работы золотой голос была недолго. Скоро ее пригласили преподавать на кафедру сценической речи в Академию искусств им. Т. Жургенова, а в 2006-м известный журналист Журсын Ерманов, ставший директором Казахского радио, позвал ее на самые сложные передачи – у новых ведущих они просто не получались. В своей альма-матер, в КазГУ, на кафедре радио и телевидения журфака Сауык Жаканова тоже трудилась какое-то время, получила звание доцента.

Еще один интересный момент из ее биографии. Девушка, отлично владевшая родным языком и не очень русским, вышла замуж за «асфальтного казаха», который, напротив, с трудом понимал его.

– Возвращаясь с работы, я часто видела возле гастронома «Столичный» пожилую женщину с огромными сумками, – вспоминает Сауык-апай. – Я обычно забирала их и доносила до ее квартиры, она жила в соседнем с нами подъезде. Когда заговаривала с ней на казахском, старушка расцветала. Оказалось, все пятеро ее детей говорят на русском, и это их с мужем (бывшего крупного партийного работника) очень огорчало. Все дочери у них были уже замужем, а сыновья, за исключением младшего, женаты. И я настолько понравилась родителям будущего мужа, что они ему все уши прожужжали обо мне. Вот так я и вышла замуж. Вначале было сложно – он коренной алматинец, а мне ближе аульный менталитет, я только на казахском, он – на русском, а потом потихоньку притерлись друг к другу, вырастили двоих сыновей.

Чем занимаюсь сейчас? Отдыхаю и лечусь саумалом в ауле Еркиндик Шетского района Карагандинской области в родительском «кара шаныраке» (отчий дом), где сейчас живет младший брат. Кстати, все мои братья и сестры получили, как и мечтали родители, высшее образование. Среди нас есть врачи, юристы, учителя, предприниматели. И, по каким бы разным городам и селам ни раскидала нас жизнь, мы держимся друг друга. В общем, все у меня хорошо, вот только здоровье подводит.

О чем я мечтаю? Сказать честно? О хороших больницах и хороших врачах...