Кодекс чести и вера

Таковым и явился в казахское искусство скульптуры молодой аристократ духа, фанат своего ремесла Есим Едгебаев. За плечами его была учеба в художественной школе Москвы и мастерской академика Бабурина в Суриковском институте живописи, скульптуры и архитектуры Академии художеств СССР.

Мечтой Есима с раннего детства, когда он, тяжело болея, лежал в гипсовом корсете (это было в Талды-Курганской облас­ти, где он родился в 1946 году), стала удивительная профессия человека, творящего из глины и камня чудо преображения мира. А еще он мечтал отдать себя служению народу своему, земле своей – Казахии, преобразуя жизнь в мир добрый и справедливый, достойный человека.

По счастью, отец девятерых детей угадал в сыне талант и волю и отправил в далекий столичный город. Не менее счастливой оказалась встреча Есима после школы с Михаилом Федоровичем Бабуриным, признанным мэтром скульптуры, который увидел в своем воспитаннике дар.

Для дипломной работы Есим выбрал тему архисложную. Не было иконографии, по крохам приходилось собирать скупой материал. Только появились отдельные труды гениального ученого-энциклопедиста Востока аль-Фараби. Возникали гипотезы и споры о его происхождении и родине – Отраре. Первые робкие графические попытки изображения… И Есим рискнул. Обратившись к Бабурину, получил одобрение. За две недели до защиты диплома – катастрофически короткий срок! – Есим нашел то, что искал.

Начал лихорадочно, днем и ночью, «набело» лепить своего героя. И когда на рассвете одного из дней на пороге возник Бабурин, Есим в изнеможении стоял перед фигурой. Учитель среагировал: «Ты что, очумел? Иди отдыхай!» А сам улыбался – чрезвычайная редкость! – вглядываясь в еще сырой материал.

На защите дипломов комиссия замерла. Все взгляды были устремлены на фигуру обнаженного юноши, шагнувшего с постамента в пространство, подняв в экстатическом жесте тонкую руку пророка над головой. Античная пластика и страстный динамизм Родена, которым поклонялся молодой ваятель с детства, преломились в творческом видении Едгебаева и воплотились именно в этом образе впервые.

Прикрытые тяжелыми веками глаза обращены в себя, одухотворенное лицо, трепетные, вздрагивающие губы, струящаяся поверхность и каждая клетка всей фигуры движутся к нам в страстном воодушевлении призыва. Смысл его – свет познания. Такой и была миссия и вся жизнь подвижника аль-Фараби.

После получения диплома с отличием начались будни в Алма-Ате. Жизнь не баловала. Пришлось вчетвером – в семье росли двое детей – ютиться в одной комнате микрорайонной застройки. Не было денег, не было мастерской, необходимой скульп­тору как воздух. Но всему свой черед. Жаль только драгоценное это время, когда оно дано на счет сутками и часами в обмен на неповторимый талант.

Есим знал, что обречен, и потому торопился, чтобы «хоть что-то успеть, что обязан сделать». Не позволял себе ни отдыхать, ни расслабляться. Получил, наконец, долгожданную мастерскую в подвале старого дома. Прекрасно зная, что физическая тяжелая работа ему категорически воспрещена, с улыбкой, через адову боль, переступал свой недуг и работал, работал, работал…

«Надо владеть классикой, чтобы быть вправе рассуждать о новаторстве!» – любил повторять он. И делом доказал это. Его «Аль-Фараби» не увидели ни современники из своей страны, ни другие ценители подлинного искусства. Потеря для культуры невосполнимая.

«Портрет Гани Муратбаева» был создан в двух вариантах: в бронзе и медной выколотке. Первый являет нам юношески пылкое, вдохновенное лицо, красивое не только чертами, но прежде всего экспрессией, благородством душевного порыва. Именно Гани собирал по отдаленным уголкам родины подростков, которым предстояло, получив знания в лучших учебных заведениях страны, стать впоследствии просветителями народных масс, гордостью своей земли и наставниками молодежи. Пламя сердца и интеллект первого комсомольского вожака светятся в этом портрете, исполненном в классических традициях греческой пластики, с тонкой моделировкой и филигранной отделкой форм.

После выставки о портрете и его авторе впервые заговорили, особенно в Союзе писателей, где в среде вдумчивых знатоков новой истории и исследователей подлинных фактов жизни народной оказалось немало серьезных ценителей искусства Есима Едгебаева.

Среди монументальных работ самым серьезным произведением стал горельеф в здании Союза писателей Казахстана. Очевидна роль портрета Гани. В конкурсе на тему «Образы книги» Есим победил единогласно. И в сверх­короткие сроки создал величественное и пророческое панно.

В светлом прямоугольнике стены старого академического здания меж двумя этажами перед глазами поднимающегося по парадной лестнице возникает монументальное зрелище. Со страниц книги через плоскость ее страниц в пространство над нами прорываются в наше сегодня и завтра двое: Он и Она. Гармония и вера, вдохновение и порыв, убежденность и трепет одушевляют эти великолепные фигуры. Чашу мира – в руке девушки, раскрытую ладонь мужчины (смысл древнего жеста) художник являет нам как девиз кочевника: «Мир – гостю, отпор – врагу!» Не о том ли в стихах писал Олжас: «Ныне живущие, вам предстоит доказать доброту оскорбленных»?

Обрамлением этой центральной пары светлых вестников разума и мира служат две книги со словом «Казахстан» на древнетюркском и современном казахском языках. Исконно нераз­делимые для казаха домбра и кобыз дополняют смысл изображения.

Именно тогда Есим сказал: «Любить свое Отечество – этого еще мало! Надо отдать служению ему все свои силы, знания, все помыслы свои! Тогда толк будет».

Только ему самому не суждено было стать очевидцем торжеств по случаю Дня Независимости Казахстана. Летом 1991 года он ушел из жизни, оставив свое дело грядущим поколениям. А мечта Есима о свободном Отечестве – сбылась!