«Берегите иммунитет. Я подорвал его недосыпом»…

– К сожалению, у меня нет никаких идей по поводу того, где я подхватил ковид. Несмотря на то что мы с женой имели право передвигаться по городу (никто не запрещал работать в офисе), оба очень строго соблюдали карантин. Работали из дома, на улицу выходил лишь я – раз в 4–5 дней за продуктами. Когда то, чего боятся все, случилось с нашей семьей, санитарная служба проверила все контакты – мои и детей, и ни одного зараженного не обнаружила. Поэтому мы были в недоумении, – рассказывает Джохар Утебеков.

Единственное, в чем он более или менее уверен, так это в том, что именно он заразил домашних, поскольку у него у первого проявилась симптоматика.

– Мой иммунитет в какой-то момент дал осечку. И мне кажется, знаю почему. Из-за большого объема работы был сильный, прямо-таки тяжелый недосып. Переработал, получается. А еще, как и у многих людей, наблюдался стресс, спровоцированный страхом перед опасным вирусом. Возможно, этой нагрузки оказалось достаточно, чтобы иммунитет снизился, и я заболел. Поэтому мой совет всем: стараться соблюдать спокойствие, режим дня, нормальный сон и не избегать физических упражнений, – говорит Джохар Утебеков.

– А с чего у Вас все началось? – спрашиваю у Джохара.

– Этот субботний день – 9 мая – прекрасно помню, – отвечает он. – С утра была солнечная погода, на улицах гуляло много народу. После обеда стали собираться тучи, но я впервые за много дней решил поработать в офисе. Резкое понижение температуры и начавшийся дождь не остановили. По дороге промочил ноги и через какое-то время почувствовал легкое недомогание: немного заложило нос, стал покашливать. Подумал, что это связано с переохлаждением. Пару дней был даже уверен в этом, хотя горло уже несильно побаливало.

На третий день, в понедельник, резко повысилась температура. Днем – за 38, к вечеру перевалила за 39. Потом началась тяжелейшая лихорадка. Озноб, ломота в костях, ночью – бред, галлюцинации. Во вторник, 12 мая, лихорадочное состояние продолжалось, но температура стала спадать – она была уже ниже 38, заложенность носа почти исчезла, дыхание стало свободным.

Но тем не менее состояние было очень неприятным, особенно пос­ле того, как я обнаружил, что у меня пропало обоняние. У жены, у которой наблюдались (хотя и не в такой острой форме) признаки, как мы думали, той же прос­туды, обоняние также исчезло. Это удивительно! Такого, чтобы пропадал нюх без насморка, ни у нее, ни у меня никогда до этого не происходило!

Потом все сильнее стало болеть горло, начался кашель – тяжелый, влажный, частый, а главное – слабость. Тяжело было вставать с постели, лихорадка и поднятие температуры к вечеру продолжались. Это длилось дней пять.

Потом постепенно, где-то на 8-й или 9-й день, температура нормализовалась, прошло лихо­радочное состояние, кашель и боль в горле оставались, но мне заметно полегчало. Забыл сказать: госпитализировали нашу семью где-то на 6-й день после начала болезни. Самая основная по тяжести стадия – лихорадка – была у меня дома.

В формате интервью

– А домашние как перенес­ли болезнь? – интересуюсь у Джохара.

– Жена заболела почти одно­временно со мной. Ее тоже лихорадило пару дней, но на третий день она почувствовала себя здоровой, хотя обоняние пропало, ну и слабость, конечно, сохранялась.

– А дети?

– Младший, 11-летний сын, потемпературил пару дней, немного был вялым, и на этом, к счастью, проблемы с ковидом для него закончились. У старшего, 12-летнего, вообще никаких симптомов не было.

Фрагмент из интервью с реаниматологом-анестезиологом Московского областного научно-исследовательского клинического института им. М. Ф. Владимирского» (МОНИКИ) Владом Нечае­вым: «Считается, что один из благоприятных вариантов течения болезни начинается с потери вкусовых ощущений. Это не 100%, но для многих пациентов, если это так, все проходит относительно благоприятно. Беспокоиться надо при резкой слабости с высокой температурой. Она бывает такого уровня, что, встав утром с постели, человек с огромным трудом доходит (иногда не доходит) до туалета. И конечно, одышка, ощущение нехватки воздуха».

– А диагноз Вам поставили в больнице?

– В связи с потерей обоняния я подозревал, что у меня может быть коронавирусная инфекция, но процент уверенности был низкий, поскольку, повторяю, вся наша семья жестко соблюдала карантин. Жена, как только ей стало лучше, поехала сдавать анализы на вирус. На следующий день, когда нам сообщили, что тест у нее положительный, мы даже не напугались, а сильно удивились: откуда?! В тот же день я вместе с детьми тоже сдал анализы в лаборатории в Калкамане. Так мы оказались в больнице.

– У Вас была паника?

– Я уже устал к тому времени бояться. О себе и не думал – меня больше волновало состояние родных. Почувствовал облегчение, когда узнал, что здоровью жены и детей ничего не угрожает, даже если они будут находиться на самоизоляции в одной со мной палате, – они уже переболели.

Когда у меня лихорадка прошла, подумал, что пошел на поправку. Но ошибся. Оказывается, теперь болезнь протекала на стадии двусторонней пневмонии. Это опять для меня стало большой новостью. Дело в том, что в голове сидел шаблон: пневмония – удел недисциплинированных людей. Ею болеют в случаях, когда переносят грипп на ногах. Но я ведь такой осторожный и аккуратный, сразу отлеживаюсь при малейших признаках ОРВИ, а тут – бац!

При ковиде, оказывается, есть такая особенность, что вирус тебя не спрашивает, лежишь или стоишь, он просто опускается в легкие и мгновенно поражает их. То есть это не просто сопутствующее болезни осложнение.

– А чем и как Вас лечили?

– Я лежал в новой модульной инфекционной клинике временного типа в районе Бурундая. Чем лечили? Как и во всем мире – препаратами, которые зарекомендовали себя против других инфекционных болезней. Мне, в частности, давали российский препарат алувиа, который используют для лечения ВИЧ-инфекции. Когда на 4-й день почувствовал, что действительно иду на поправку, отказался принимать его.

Врачи не настаивали, они сами признают, что доказательной эффективности у препарата нет, а побочные эффекты – высокие. В основном лечили привычными парацетамолом, фервексом и терафлю. Чтобы сбить температуру или снять лихорадку, внутривенно кололи витамин С. Неделю получал такие антибиотики, как цефтриаксон и азитромицин, чтобы избежать вторичной бактериальной инфекции, ну и еще применяли аппаратный вибромассаж легких.

В общем, ничего особенного. Домой меня выписали через 10 дней, в субботу, 23 мая. Понятия не имею, как болезнь впоследствии отразится на моих легких. Я не уверен, что у меня не будет рубцевания или фиброза, и от этого ухудшения качества жизни.

– А обоняние вернулось?

– Я забыл сказать: у меня обоняние вообще очень сильное. И пропало оно не совсем – процентов на 90–95. Когда внюхивался в банку с кофе, то его аромат при глубоком вдохе все-таки чувствовал, а вот у жены вместе с обонянием полностью пропало и осязание тоже.

Сейчас обоняние к нам постепенно возвращается. На конец мая я бы оценил его работающим процентов на 50. То есть оно угасло достаточно надолго. Это такой вот отличительный симп­том ковида. Наверное, его неправильно будет называть уникальным, но мы с женой прежде никогда не теряли обоняние при незаложенном носе и хорошем дыхании. Этот симптом должен, наверное, всех заставить насторожиться.

– А как соседи отнеслись к тому, что вы заболели?

– Мы живем в многоэтажном доме, поэтому соседи знали, что случилось с нашей семьей. Они с пониманием и сочувствием отнес­лись к нам. От этого ведь никто не застрахован. Наш ­подъезд, к счастью, не опечатывали.

Рассказывают врачи

О том, как они переболели коронавирусной инфекцией, на условиях анонимности согласились рассказать и алматинские врачи.

– Я работала с 20 марта по 5 апреля в первой группе риска – в отделении, где лежали дети с положительным тестом на коронавирус, – говорит врач-инфекционист. – Не могу сказать, что нас не обеспечивали средствами индивидуальной защиты. Все это было, но я подхватила вирус.

Первый раз результаты оказались отрицательными. Когда сдавала тест во второй раз, уже проявлялась симптоматика: першение в горле, боль за грудиной, слабость, расстройство желудка. Думала, от переживаний и самовнушения, а оказалось – нет: анализы на ковид в этот раз были положительными.

Когда мне диагностировали пневмонию, была, естественно, паника. Я в тот день поняла, что в первую очередь действительно заражаются люди с ослабленным иммунитетом. У молодого доктора, с которой я фактически 24 часа находилась в контакте (жили в одной комнате в гостинице, когда больницу закрыли на карантин, ели за одним столом и т. д.) каждый раз анализы были отрицательные. Но мне два года назад диагностировали нейродермит и сосудистый васкулит, и я постоянно принимаю гормональные препараты.

На 10-й день лечения противовирусными препаратами сделали рентген легких. Он показал, что динамика хорошая, сатурация (насыщение кислородом организма) и температура нормальные, пневмонии почти нет, фактичес­ки чувствовала себя здоровой.

А вот еще одна история болезни.

– Я – сотрудник многопрофильной больницы, заразившийся ковидом в процессе работы, – рассказывает другой врач. – По роду деятельности мне постоянно приходится общаться с разными пациентами, не зная, являются они носителями вируса или нет.

Плохо я почувствовал себя 1 мая. Вначале была субфебрильная температура – 37,5–37,6, последующие два дня она повысилась до 38–38,5, передвигаться стало тяжелее, чувствовал давление в грудной клетке, в норме число дыхательных движений должно быть 16–17 раз, а у меня оно стало более учащенным при физической нагрузке. То есть когда лежал, дыхание вроде нормальное, а когда ходил, поднимался по ступенькам, одышка усиливалась.

Потом стал терять обоняние, перестал чувствовать вкус пищи, резко снизился аппетит. Так как я сам врач, то сделал компьютерную томографию. Она показала полимелкоочаговую пневмонию – маленькие темные участки в легких диаметром до одного сантиметра были разбросаны в обоих легких примерно на 40% поверхности. В крови оказалось 3,5 тысячи лейкоцитов, а норма – от 4,5 до 9 тысяч. Это как раз характерно для любой вирусной инфекции.

Когда забил тревогу, у меня взяли, как положено, мазок из носа и зева. Анализы не подтвердили ковид – они были отрицательными. Но на всякий случай меня изолировали в отдельной палате и по настоятельной просьбе (я был уверен, что у меня ковид) вызвали в нашу клинику на консультацию профессора-инфекциониста.

Она тоже поставила ковид под вопросом, но сказала, что в зеве и носу иногда вируса может и не быть за счет неспецифичес­ких факторов защиты. У меня в самом деле в горле не было ни першения, ни покраснения. Но так как я постоянно находился в близком контакте с пациентами, то вирус при вдохе мог сразу попасть в нижние дыхательные пути, то есть в легкие.

Я понимал, что это всего лишь разновидность ОРВИ, но так как вирус был новым (это ключевое слово), то был встревожен. Сог­ласившись с этими доводами, профессор написала рекомендацию: взять мокроту и провести тест на ковид еще раз. В этот раз диагноз, в котором я был уверен, подтвердился. И только после этого меня перевели в инфекционный стационар. Это произошло 6 мая.

Течение болезни было, скажем так, среднетяжелым. Это означает, что частота дыхания находилась в пределах нормы, беспокоила только ломота в суставах. Мне провели противовирусную и дезинтоксикационную терапию, и в начале третьей декады мая я благополучно выписался. Сейчас усиленно занимаюсь дыхательной гимнастикой и употребляю продукты, повышающие иммунитет, – овощи, фрукты и ягоды.

Обоняние и вкус восстановились полностью, 1 июня вышел на работу. Если кто-то перенес болезнь в такой же форме, как я, а может, даже легче, то как врач могу сказать: структура легочной ткани в таких случаях полностью восстанавливается, и никаких последствий для легких и организма в целом не должно быть.