Айболит для зоопарка

Зоопарку необходимы как «больничные палаты», так и операционные для проведения операций животным.

...И бегемот болеет

Начало года в Шымкентском зоопарке омрачилось гибелью бегемота. Семнадцатилетний Турсын – потомок Ламбады, прибывшей в Шымкент из Николаевского зоопарка (Украина), и Султана, уроженца Риги, пользовался популярностью среди посетителей. Возле волье­ра всегда было много детей и взрослых, наблюдающих за повадками трехтонного африканца, неуклюже плюхающегося в воду и тут же выныривающего на поверхность.

Всезнающий Google утверж­дает, что обычно бегемоты в дикой природе живут около 40 лет, в неволе – все 50. Так что Турсын ушел в самом расцвете сил. Можно даже сказать молодым, учитывая что его дочери Глории – только 6 лет. Сейчас она осталась одна, соседний бассейн опустел. В зимнее время в эту зону вход посетителям запрещен, так что животное пребывает в замкнутом пространстве практически в одиночестве, не считая сотрудников зверинца, приносящих корм и проводящих уборку.

Стоило подойти к бассейну, как Глория мгновенно начала погружение в воду, через считанные секунды полностью скрывшись из вида.

– Еще не отошла от стресса, поэтому так реагирует на появление людей, – прокомментировала заместитель директора Шымкентского зоопарка Зульфия Ганиева. – Спустя некоторое время она вынырнет.

Стрессом для Глории стала «спасательная операция», которую провели Турсыну сотрудники спасотряда ДЧС г. Шымкента по просьбе руководства зоопарка, посчитавшего, что из-за отросших нижних клыков у бегемота возникла проблема с приемом пищи. Шымкентские спасатели уже оказывали подобную помощь Турсыну в 2019 году. Тогда ему тоже удаляли нижние клыки, которые вросли в ноздрю.

Спасатели с помощью альпинистского снаряжения растянули челюсть животного и только потом гидравлическим резаком отрезали отросшие клыки. Видеокадры выложили в Сеть, сообщив, что теперь бегемоту предстоит длительное лечение. Только вот есть после этого бегемот все равно не стал, а спустя двое суток умер.

В зоопарке об этом инциденте рассказывают не очень охотно, и это понятно. Оказывается, перед Новым годом у бегемота напрочь пропал аппетит, он потерял активность. Понаблюдав за животным, решили, что причина все в тех же зубах и клыках, которые спустя два года отросли.

– У Турсына неправильный прикус, клыки росли неправильно, – объясняет сложившуюся ситуацию директор Шымкентского зоопарка Нургазы Бухарбаев. – Если челюсть закрывалась, то сложно было открыть. В природе они едят траву, и такое не происходит, а в зоопарках же часто прикус меняется. Наш зоопарк является членом Европейской ассоциа­ции зоопарков, и мы обратились туда с нашей проблемой. Там запросили за операцию по исправлению прикуса 20 тысяч евро. Понятно, что у нас таких денег нет. Тогда-то мы и прибегли к помощи спасателей. Сложнос­тей, конечно, было много, ведь бегемота даже усыпить невозможно, у него толщина кожи 5 сантиметров, не проколешь, чтобы укол со снотворным поставить.

– Может, спасоперация и стала для него стрессом, с которым он не смог справиться, и это подтолкнуло к трагическому исходу? – выдвигаю я свою версию случившегося.

– Нет, это же не первый раз. Животные адаптируются быст­ро, если уже попадали в схожую ситуацию. Вскрытие показало наличие у бегемота многих сопутствующих болезней. Я думаю, что там и онкология была. В старом вольере не было условий для его содержания, там не было отопления, и, возможно, зимой Турсыну было холодно. Все-таки это житель Африки. Это сейчас для бегемотов у нас созданы комфорт­ные бассейны. Скорее всего, уже тогда у него были внутренние болезни, и, наверное, хороший уход, корм позволили прожить еще два года. К марту, думаю, привезем еще одного бегемота – и Глории станет веселее.

Елена Велижанина, в общей сложности три десятилетия проработавшая в зоопарке ветеринарным врачом и заведую­щей ветеринарным отделом, извес­тие о кончине Турсына восприняла как личную утрату. Елена Юрьев­на помнит, как привезли из Николаевского зоопарка Ламбаду – маму Турсына, как по ее щекам катились слезы, как она скучала за своими родными, с которыми ее разлучили. И как всем телом кинулась однажды от отчаяния на металлическую решетку, услышав вопли Султана, видимо, решив, что там находятся ее сородичи. Общеизвестно, что бегемоты обладают недюжинным голосом, звучание которого иногда достигает 110 децибел.

– Я в шоке от того, какой стресс устроили Турсыну, – делится своим мнением Елена Велижанина. – Он родился при мне, и от этого еще больнее. Нельзя так издеваться над животными. Мог­ли и челюсть выдрать, и от болевого шока он мог умереть. Я не видела результаты вскрытия, не могу обсуждать причину смерти. Но сама операция по спиливанию зубов, на мой взгляд, это некомпетентность и безграмотность. Надо просто изучить биологию. В природе нет у бегемотов такой проблемы. Достаточно пересмот­реть рацион питания, почистить зубы, между которыми часто застревает пища. Мы в свое время это делали, а еще, чтобы бегемоты точили свои зубы и клыки, обязательно бросали в бассейн огромное толстое бревно. С дикими животными надо деликатно обращаться.

Диагноз на глаз

По информации Зульфии Гание­вой, вскрытие, которое проводилось в присутствии представителя ветеринарной службы города, показало, что Турсын умер из-за болезней внутренних органов. У бегемота диагностировали целый букет болезней: «в легких эхинококк, цирроз печени, пищевод повреж­ден, само сердце дряблое. И об этом составлен соответствующий акт, есть фотографии».

В зоопарке сетуют, что в зверинце не просто нет специалистов по бегемотам, но даже поймать для осмотра зверей не всегда есть возможность. Так что для диагностики приходится довольствоваться визуальным осмотром и наблюдением за поведением животного.

– Нет у нас лаборатории, и даже раз в год проверить анализ крови невозможно, да и сделать забор не так-то просто, – говорит Зульфия Ганиева. – Животные травмируются уже только при отлове, стресс получают. Не все животные приучены к этому, они дикие в основном. Лаборатория вроде как была при создании зоопарка. Сейчас же даже помещение ветслужбы обветшало, требует капитального ремонта. Говорят, там даже пожар при одном из прежних директоров был. Осложняет ситуацию и кадровая проблема. В зоопарке еще в 90-е годы произошло сокращение штата почти вдвое. Раньше был на каждую секцию один заведующий и один зоотехник. Сейчас всего один зоотехник и три ветеринара, а животных у нас 2 700 особей. О том, что у нас очень маленький штат, мы постоянно говорим.

Заведующая ветеринарным отделом Елена Бударагина восемь лет в профессии. Ветеринарный врач считает, что одна из важнейших зон зоопарка – ветеринария. В зверинце обитают уникальные пациенты, и лечить их намного сложнее, чем людей.

Шымкентский зоопарк не отвечает требованиям ветеринарии, так как нет в нем оборудования для диагностики заболеваний, для проведения, к примеру, кардио­граммы, рентгена, УЗИ. Проблема сохранения здоровья диких животных при их содержании осложняется тем, что не все свойст­венные им болезни изу­чены, и даже известные часто протекают не так, как у одомашненных.

Применительно к содержащимся в неволе экзотическим видам животных подобный опыт, особенно в отечественной ветеринарии, фактически отсутствует. Поэтому для лечения животных и проведения профилактических и гигиенических мероприятий просто необходимо современное ветеринарное отделение, оснащенное передовым оборудованием.

Пока же в активе у шымкентских ветеринаров только знания, Интернет и литература. Пару лет назад купили ружье для инъекций. Его используют в тех случаях, если надо обез­движить животное, чтобы ближе к нему подобраться. При его помощи ставят уколы лани или оленю, поскольку они слишком пугливые и к ним невозможно приблизиться при необходимости проведения лечения или других манипуляций.

– Современная ветеринария крайне технологична, без хорошего оборудования сложно лечить и диагностировать наших необычных пациентов, – убеждена Елена Бударагина. – Если бы у нас было соответствующее оборудование, то решились бы многие вопросы и проблемы, стало бы намного легче работать. По меньшей мере, тогда бы мы не симптоматику лечили, а целенаправленно уходили в болезнь. Мировая ветеринария хорошо развивается, появились современные методы исследования. Мы же работаем по старинке, не имея возможности диагностировать заболевание.

В зоопарке, как и в дикой природе, животные болеют и умирают, впрочем, как и рождаются. Приплод прошлого года составил, по официальным данным, 40 особей, падеж – 32. Статистика свидетельствует, что чаще всего по результатам вскрытия диагностируются желудочно-кишечные заболевания, что типично практически для всех зверинцев.

– В этом есть определенная вина и посетителей, – продолжает Елена Бударагина. – Придя в зоопарк, все стремятся покормить животных. Да, я согласна, что кукурузные палочки продаются в зоопарке, но они не предназначены для кормления обитателей. Да и не ко мне вопрос по поводу наличия на территории торговых точек. Животным в вольеры бросают кириешки, чипсы, кукурузные палочки, даже сладкую вату, провоцируя тем самым возникновение заболеваний желудочно-кишечного тракта. Те же кукурузные палочки становятся комом в желудке, закрывая просвет. Звери мучаются от адской боли и вздутия живота, а то и погибают. Нередко еду кидают с упаковкой, которая попадает в кишечник. Это определяется уже при вскрытии.

– Елена Александровна, одной из задач современных зоопарков является сохранение редких видов животных. Но если мы не можем им помочь при болезни, так, может, зоопарки нужно вообще запретить? Сейчас такие призывы часто слышны. Вы разделяете подобный взгляд?

– Да, с одной стороны, животных жалко, но, с другой стороны, есть такие виды животных, которые сохранились только в зоопарке. Их в дикой природе больше уже нет. Например, лошадь Пржевальского. Снежных барсов очень мало. Красно­книжные филины, джейраны на грани исчезновения. Зоопарки создают резервные популяции в неволе. Сейчас количество амурских тигров и амурских леопардов в зоопарках в десятки раз превышает их количество в природе. Это один аспект. Есть и другая проблема. Что делать с животными, которые родились и живут годами в зоо­парке? Если их сейчас выпустить на волю, они не смогут там жить, поскольку утратили свои природные инс­тинкты. Привыкли, что сейчас принесут еду, не могут уже охотиться и самостоятельно добывать пищу, выслеживать добычу. Они утратили эту способность. Так что с вероятностью в 99% можно утверждать, что они не выживут самостоятельно. Разве это гуманно будет отправить животных на верную гибель?!

Елена Бударагина ратует за то, чтобы зоопарки перестраивали свою работу, взяв за ориентир лучшие мировые образцы. Их основное отличие от наших не только в отсутствии решеток, но и в размерах вольер и, собственно, принципах экспонирования, учитывающих биологические особенности животных, требования к свободной территории, режиму и рациону кормления, наличию специалистов и ветеринарного оборудования. Самостоятельно заработать на его приобретение зоопарк никогда не сможет. Надежда только на бюджетное финансирование.

В прошлом году руководство Шымкентского зоопарка разработало программу развития ветеринарной службы. И обратилось в городской акимат с просьбой выделить из бюджета средства на приобретение оборудования, включая УЗИ-аппарат, рентгенограф, кардиограф, электрокардиограф и прочее.

Не обойтись и без лаборатории и хирургического отделения с лазерными скальпелями. На все про все требуется 180 млн тенге. Вопрос финансирования зоопарка депутаты шымкентского городского маслихата намерены рассмотреть на одной из ближайших сессий. От их решения во многом зависит, будут ли животные местного зверинца получать своевременную квалифицированную ветеринарную помощь или его сотрудники, а вместе с ними и горожане продолжат считать потери...