Не напоказ

Читаешь такую литературу и стараешься понять, что движет человеком. Стремление поделиться приобретенной мудростью или подзаработать? В книге Игоря Година «Поэма о лошади», основанной на дневниковых записях его деда, есть простой и очень точный ответ на вопрос: «Зачем?» «…Временами душа мучается под этим гнетом замкнутости, невысказанности, если так позволительно будет выразиться, просит выхода из-под этого гнетущего пресса, хоть какого-нибудь выхода… И я пишу, я облегчаю – сбрасываю с себя эти цепи, так больно сковывающие душу, и на время, до прилива новых впечатлений и ощущений, чувствую себя легко и свободно, точно скинул с себя свинцовую тяжесть, свалил с плеч тяжелый камень…»

Служба, взаимоотношения и конфликты с товарищами, родными, женщинами – все, что было в жизни человека, которого давно нет на свете, осталось в дневнике. Причем не в застывших мемуарных воспоминаниях, писанных ракурсом из одной точки, как говорят, с «высоты прожитых лет». Сохранилась интонация ежедневной жизни, с ее ошибками, которые легко стираются годами, сомнениями, которые через пару лет вряд ли вспомнишь.

Свидетельство ежедневной работы души человеческой, не напоказ, не для продажи. Это то, без чего невозможно представить свое полноценное и полнокровное существование. Понятно ли это тем, кто сейчас выворачивает всю грязь своего примитивного сознания наружу лишь для того, чтобы засветиться на прилавке магазина, кто готов с самодовольной гордостью обозвать себя подонком, лишь бы выгоднее «продаться» и хоть как-то самоутвердиться среди себе подобных?

Думаю, нет. Автор пронзительных строк ничего не получил и не ожидал получить за то, что еже­дневно делился самым сокровенным с тетрадными листами, кроме разве что одного. «…Как-нибудь нечаянно вскроешь крышку тетради, увидишь написанные тобой строки, на минуту остановишься на одной, другой, перевернешь листок и туда заглянешь, и незаметно перечтешь почти все написанное, снова отчетливо припоминая пережитое или с грустью, или с легкой досадой, или же с теплой радостью и восторженностью… И дышишь этими минутами, получая наслаждение иногда довольно ощутительное… не от самолюбивого довольства своими способностями в обрисовке картин или простых фактов, а самою сутью этих фактов».

Такие книги не имеет смысла читать в автобусе, во время телевизионных рекламных пауз, за обедом и в электронной версии. С ними хочется остаться в тишине и уединении, уйти в солнечный сад и сесть под старой яблоней. Чтобы мемуары зацепили, недостаточно просто что-то вспомнить. В них надо вложить часть себя. Своей трепетной, неспокойной, обласканной или избитой души, тогда и произойдет чудо.

Есть что-то завораживающее в извечном повторении числа и месяца, год за годом, круг за кругом и, пусть немногословных, пометках о пройденном. И почему-то именно записи, изначально не предназначенные для чужих глаз и потому лишенные пафоса и надуманности, кажутся правдой…

Мы спрятались за эсэмэски, мобильные телефоны, Интернет, стены офисов и квартир. Чеховский человек в футляре отдыхает по сравнению с нынешним человеком в автомобиле. А наши дети отгородились от нас компьютерными играми, гейм-боями и несделанными уроками. Нарушилась экология общения.

Нереализованное умение жаловаться и жалеть, быть услышанным и понятым, как мне кажется, рождает повышенный интерес к чужим исповедям. Футлярное наше отчаяние дошло, видимо, до такой степени, что уже безразлично – правда или вымысел содержится в них. Пользуясь спросом, исповедальная литература, следуя времени, тоже натягивает на себя маску. Или уходит в прошлое. Прихватив с собой футляр с крепко запакованной реальной жизнью...

Все колонки автора