Символы власти
3491
Записала Раушан ШУЛЕМБАЕВА
О преемственной связи государственных атрибутов и символов Золотой Орды и Казахского ханства в контексте эволюции казахской государственности продолжает рассказывать заместитель директора Института истории и этнологии им. Ч. Валиханова, к. и. н. Нурлан АТЫГАЕВ.
По всей вероятности в постмонгольских тюркских государствах долгое время сохранялся ритуал интронизации. Например, до нашего времени дошло предание "Бограхан" ("Карахан"), где описан ритуал возведения башкирских ханов на престол из белого камня ("Акташ" – "Белый камень"). О том, что в XIX веке ханы Бухары при своем восшествии на престол должны были воссесть в Самарканде на кукташ ("голубой мрамор"), находящийся в медресе Мирзы Улугбека, сообщал еще русский дипломат барон Егор Мейендорф, посетивший Бухару в 1820–1821 годах.
Неиссякаемым источником информации по истории и культуре казахского народа является, конечно, его фольклор, передававшийся устно из поколения в поколение. Именно в нем встречаются указания на существование трона и короны у казахских ханов. Так, например, в исторической песне "Сабалак", посвященной великому казахскому хану Абылаю, при описании его восшествия на трон говорится: "Тәжіні әкеп кигізді өз қолымен, /; Тағыңыз мүбәркәлі болсын!" деді... /; Тәжі киіп, хан болып, мінді таққа... /; Тақ пен тәжің басыңда құтты болсын, /; Пайдаңды Алла Тағала берсін көпке" ("Собственноручно надел ему на голову корону, /; И сказал "Пусть будет благословенным Ваш трон!"... /; Надев корону, стал ханом, взошел на трон... /; Да будет благословенным трон и корона на голове, /; Пусть Бог позволит принести тебе пользу людям"). (Здесь и далее подстрочный перевод Нурлана Атыгаева.)
В другой, посвященной хану Абылаю исторической песне "Абылай-хан әңгімесі", имеются другие интересные строки: "Жас бала таққа мініп, киді тәжді ..." ("Юноша взошел на трон, надел корону..."). О троне и короне говорится и в казахской исторической поэме "Қожеке", историческом эпосе "Жанқожа батыр", новеллистических дастанах "Орқа – Күлше" и "Шаһмаран". Так, в своей известной поэме жырау Бухар, обращаясь к хану Абылаю, говорит: "Әй, Абылай! /; Жиырма беске келгенде, /; Бақты берді басыңа, /; Тақты берді астыңа" ("Эй, Абылай! /; В двадцать пять достались тебе счастье и трон").
Просторный алтын тақ
Более того, в фольклорных материалах казахов имеется конкретизация трона – алтын тақ (золотой трон). Например, знаменитый жырау и батыр XVII века Маргаска так обращается к известному казахскому хану Турсыну: "... Алтын тақта жатсаң да, /; Ажалы жеткен пақырсың!" ("Пусть лежишь ты на золотом троне, /; Смерть уже настигла тебя"). Как видим, здесь речь идет о большом троне, где хан мог не только сидеть, но и лежать. Интересны также слова жырау Умбетея, который, извещая хана Абылая о смерти славного батыра Богенбая, сказал:
"...Тағы да талай бақ берсін, /; Балаңа алтын тақ берсін..." ("...Пусть [Бог] дарует тебе счастье, /; а сыну твоему золотой трон"). Или, к примеру, в одной из своих поэм жырау Бухар, обращаясь к хану Абылаю, говорит: "...Алтын тақтың үстінде /; Үш жүздің басын құрадың..." ("На золотом троне [сидя], /; объединил ты три жуза").
Указания на такой важный символ власти Казахского ханства, как корона (тәж), содержатся в исторических эпосах "Жантай-батыр", "Мырзаш-батыр", стихотворной легенде "Алаша-хан", новеллистическом дастане "Сыршы молда". Свидетельством глубокого проникновения этих символов власти в сознание и быт казахского народа являются упоминания короны и трона в казахских народных загадках. Например, "Мекен қып бұ жиһанды падиша өткен, /; Ол падиша алтын тақты мекен еткен. /; Басында падишаның алтын тәжі, /; Сол тәжі ақырында түбіне жеткен" ("Жил на свете один царь, /; Восседал он на золотом троне, /; На его голове была золотая корона, /; Она и стала причиной его кончины (отгадка – лампа)".
Подтверждая устный фольклор
Для нас, ученых, важно, что все приведенные свидетельства взяты из материалов казахского фольклора. Хотя некоторые историки отказывают устному творчеству в историчности, придавая статус аутентичности только письменным свидетельствам. В корне не соглашаясь с таким мнением, мы все же решили поискать и письменные свидетельства. В ходе изучения письменного наследия Востока нам удалось обнаружить данные, которые подтверждают материалы казахского фольклора. Так в "Тарих-и-Рашиди" Мирзы Мухаммад Хайдара Дуглата имеется сообщение, что после смерти хана Мамаша «на ханский трон воссел Тахир-хан». Сведения о троне и короне у казахских правителей содержатся в недавно введенном нами в научный оборот анонимном персоязычном сочинении Сефевидской историографии "Алам-ара-йи Шах Исмаил". Его автор (оставшийся неизвестным), описывая поездку в первой четверти XVI века посла шибанидов султана Джанибека к правителю Казахского ханства хану Касыму (Касим-хану) и его прием казахским ханом, пишет: "Преодолев долгий путь, Джанибек-султан прибыл в Степь. Касим-хану доложили о прибытии Джанибек-султана. Касим-хан направил ему навстречу степных аксакалов, и те, оказав Джанибек-султану почет и уважение, препроводили его к Касим-хану. Приглядевшись, он увидел Касим-хана, который, как свирепый див, восседал на Чингисхановом троне (بر بلای تخت چنگیز خانی), сделанном из чистого золота; и четыре угла этого трона были сделаны в виде льва, леопарда, тигра и дракона. На голове у него была украшенная драгоценными камнями корона Чингисхана (е چنگیز خانی), стоимостью в семьдесят тысяч туманов". Как видим, общими в описании данного престола с монгольскими тронами являются ее золотая отделка и изображение дракона.
Для нашей темы представляет также интерес один из русских архивных документов. В 1581 году в Москве, описывая сложившуюся в Казахском ханстве после смерти хана Хакк-Назара ситуацию, ногайский посол Байкеш Темиров писал: "А государя на Казатцкой Орде нет, а есть дей у них царевичь, да еще не посажен". Данное сведение указывает на существование в Казахском ханстве особого обряда возведения на государственный трон – интронизацию. Подобный ритуал был, например, у монголов. Подтверждения этому факту содержатся в казахской исторической песне "Сабалак" (о которой я упоминаю выше), где описывается процесс интронизации хана Абылая, когда хан Абильмамбет усаживает Абылая на ханский трон и собственноручно надевает на его голову корону.
Относительно XVIII века имеется сведение о кратковременном правлении известного казахского хана Абу-л-Хайра в Хиве. Очевидец этих событий Дмитрий Гладышев пишет о казахском хане так: "Хан сидел на ханском месте, которое учреждено амбоном (возвышение – Н. А.), и оное покрыто персидским ковром, а на ковре подушка бархату красного, на которой хан сидел, и на нем надета челма красная шелковая…" Хотя речь идет о хивинском троне, очевидно, что для казахского хана Абу-л-Хайра это не было чем-то диковинным.
Таким образом, изучение устных источников и письменной литературы дает возможность предположить, что трон и корона использовались в Казахском ханстве в качестве символов верховной власти и государственности. Своим происхождением они были связаны с монгольскими государственными атрибутами власти. В свою очередь монголы, вероятно, заимствовали их от государств более раннего периода. Также можно предположить, что в Казахском ханстве существовал особый ритуал интронизации правителей.
Мы остановились только на двух атрибутах власти в Казахском ханстве. Бесспорно наличие в ханстве и других государственных символов. Так, в сочинении "Алам-ара-йи Шах Исмаил", о котором я говорил выше, имеются данные о казахском знамени и барабане. Например, о девяти казахских знаменах сообщается в сочинении "Бахр ал-асрар" Махмуда ибн Вали (XVII век). В "Тарих" Шах-Махмуда Чураса (XVII век) говорится о семи бунчуках и знаменах казахского правителя Хакк-Назара.
В казахском устном фольклоре встречается немало сведений о знаменах казахских ханов, например, о белых знаменах хана Абылая – "Абылайдың ақ туы", один из которых, по непроверенной информации, находится ныне у казахов Монголии, другой – долгое время хранился у казахов Китая. В "Тауарих хамсе" историка начала ХХ века Курбангали Халида говорится, что у казахского хана Есима находилось красное знамя Урус-хана. Также он писал о красном, белом и зеленом знаменах казахских правителей.
Все эти данные требуют дальнейшего тщательного исследования, ведь вопросы истории возникновения и генезиса символов власти и государственной атрибутики на территории Казахстана являются актуальными научными проблемами отечественных историков. И на этом пути вполне возможны интересные открытия.
По всей вероятности в постмонгольских тюркских государствах долгое время сохранялся ритуал интронизации. Например, до нашего времени дошло предание "Бограхан" ("Карахан"), где описан ритуал возведения башкирских ханов на престол из белого камня ("Акташ" – "Белый камень"). О том, что в XIX веке ханы Бухары при своем восшествии на престол должны были воссесть в Самарканде на кукташ ("голубой мрамор"), находящийся в медресе Мирзы Улугбека, сообщал еще русский дипломат барон Егор Мейендорф, посетивший Бухару в 1820–1821 годах.
Неиссякаемым источником информации по истории и культуре казахского народа является, конечно, его фольклор, передававшийся устно из поколения в поколение. Именно в нем встречаются указания на существование трона и короны у казахских ханов. Так, например, в исторической песне "Сабалак", посвященной великому казахскому хану Абылаю, при описании его восшествия на трон говорится: "Тәжіні әкеп кигізді өз қолымен, /; Тағыңыз мүбәркәлі болсын!" деді... /; Тәжі киіп, хан болып, мінді таққа... /; Тақ пен тәжің басыңда құтты болсын, /; Пайдаңды Алла Тағала берсін көпке" ("Собственноручно надел ему на голову корону, /; И сказал "Пусть будет благословенным Ваш трон!"... /; Надев корону, стал ханом, взошел на трон... /; Да будет благословенным трон и корона на голове, /; Пусть Бог позволит принести тебе пользу людям"). (Здесь и далее подстрочный перевод Нурлана Атыгаева.)
В другой, посвященной хану Абылаю исторической песне "Абылай-хан әңгімесі", имеются другие интересные строки: "Жас бала таққа мініп, киді тәжді ..." ("Юноша взошел на трон, надел корону..."). О троне и короне говорится и в казахской исторической поэме "Қожеке", историческом эпосе "Жанқожа батыр", новеллистических дастанах "Орқа – Күлше" и "Шаһмаран". Так, в своей известной поэме жырау Бухар, обращаясь к хану Абылаю, говорит: "Әй, Абылай! /; Жиырма беске келгенде, /; Бақты берді басыңа, /; Тақты берді астыңа" ("Эй, Абылай! /; В двадцать пять достались тебе счастье и трон").
Просторный алтын тақ
Более того, в фольклорных материалах казахов имеется конкретизация трона – алтын тақ (золотой трон). Например, знаменитый жырау и батыр XVII века Маргаска так обращается к известному казахскому хану Турсыну: "... Алтын тақта жатсаң да, /; Ажалы жеткен пақырсың!" ("Пусть лежишь ты на золотом троне, /; Смерть уже настигла тебя"). Как видим, здесь речь идет о большом троне, где хан мог не только сидеть, но и лежать. Интересны также слова жырау Умбетея, который, извещая хана Абылая о смерти славного батыра Богенбая, сказал:
"...Тағы да талай бақ берсін, /; Балаңа алтын тақ берсін..." ("...Пусть [Бог] дарует тебе счастье, /; а сыну твоему золотой трон"). Или, к примеру, в одной из своих поэм жырау Бухар, обращаясь к хану Абылаю, говорит: "...Алтын тақтың үстінде /; Үш жүздің басын құрадың..." ("На золотом троне [сидя], /; объединил ты три жуза").
Указания на такой важный символ власти Казахского ханства, как корона (тәж), содержатся в исторических эпосах "Жантай-батыр", "Мырзаш-батыр", стихотворной легенде "Алаша-хан", новеллистическом дастане "Сыршы молда". Свидетельством глубокого проникновения этих символов власти в сознание и быт казахского народа являются упоминания короны и трона в казахских народных загадках. Например, "Мекен қып бұ жиһанды падиша өткен, /; Ол падиша алтын тақты мекен еткен. /; Басында падишаның алтын тәжі, /; Сол тәжі ақырында түбіне жеткен" ("Жил на свете один царь, /; Восседал он на золотом троне, /; На его голове была золотая корона, /; Она и стала причиной его кончины (отгадка – лампа)".
Подтверждая устный фольклор
Для нас, ученых, важно, что все приведенные свидетельства взяты из материалов казахского фольклора. Хотя некоторые историки отказывают устному творчеству в историчности, придавая статус аутентичности только письменным свидетельствам. В корне не соглашаясь с таким мнением, мы все же решили поискать и письменные свидетельства. В ходе изучения письменного наследия Востока нам удалось обнаружить данные, которые подтверждают материалы казахского фольклора. Так в "Тарих-и-Рашиди" Мирзы Мухаммад Хайдара Дуглата имеется сообщение, что после смерти хана Мамаша «на ханский трон воссел Тахир-хан». Сведения о троне и короне у казахских правителей содержатся в недавно введенном нами в научный оборот анонимном персоязычном сочинении Сефевидской историографии "Алам-ара-йи Шах Исмаил". Его автор (оставшийся неизвестным), описывая поездку в первой четверти XVI века посла шибанидов султана Джанибека к правителю Казахского ханства хану Касыму (Касим-хану) и его прием казахским ханом, пишет: "Преодолев долгий путь, Джанибек-султан прибыл в Степь. Касим-хану доложили о прибытии Джанибек-султана. Касим-хан направил ему навстречу степных аксакалов, и те, оказав Джанибек-султану почет и уважение, препроводили его к Касим-хану. Приглядевшись, он увидел Касим-хана, который, как свирепый див, восседал на Чингисхановом троне (بر بلای تخت چنگیز خانی), сделанном из чистого золота; и четыре угла этого трона были сделаны в виде льва, леопарда, тигра и дракона. На голове у него была украшенная драгоценными камнями корона Чингисхана (е چنگیز خانی), стоимостью в семьдесят тысяч туманов". Как видим, общими в описании данного престола с монгольскими тронами являются ее золотая отделка и изображение дракона.
Для нашей темы представляет также интерес один из русских архивных документов. В 1581 году в Москве, описывая сложившуюся в Казахском ханстве после смерти хана Хакк-Назара ситуацию, ногайский посол Байкеш Темиров писал: "А государя на Казатцкой Орде нет, а есть дей у них царевичь, да еще не посажен". Данное сведение указывает на существование в Казахском ханстве особого обряда возведения на государственный трон – интронизацию. Подобный ритуал был, например, у монголов. Подтверждения этому факту содержатся в казахской исторической песне "Сабалак" (о которой я упоминаю выше), где описывается процесс интронизации хана Абылая, когда хан Абильмамбет усаживает Абылая на ханский трон и собственноручно надевает на его голову корону.
Относительно XVIII века имеется сведение о кратковременном правлении известного казахского хана Абу-л-Хайра в Хиве. Очевидец этих событий Дмитрий Гладышев пишет о казахском хане так: "Хан сидел на ханском месте, которое учреждено амбоном (возвышение – Н. А.), и оное покрыто персидским ковром, а на ковре подушка бархату красного, на которой хан сидел, и на нем надета челма красная шелковая…" Хотя речь идет о хивинском троне, очевидно, что для казахского хана Абу-л-Хайра это не было чем-то диковинным.
Таким образом, изучение устных источников и письменной литературы дает возможность предположить, что трон и корона использовались в Казахском ханстве в качестве символов верховной власти и государственности. Своим происхождением они были связаны с монгольскими государственными атрибутами власти. В свою очередь монголы, вероятно, заимствовали их от государств более раннего периода. Также можно предположить, что в Казахском ханстве существовал особый ритуал интронизации правителей.
Мы остановились только на двух атрибутах власти в Казахском ханстве. Бесспорно наличие в ханстве и других государственных символов. Так, в сочинении "Алам-ара-йи Шах Исмаил", о котором я говорил выше, имеются данные о казахском знамени и барабане. Например, о девяти казахских знаменах сообщается в сочинении "Бахр ал-асрар" Махмуда ибн Вали (XVII век). В "Тарих" Шах-Махмуда Чураса (XVII век) говорится о семи бунчуках и знаменах казахского правителя Хакк-Назара.
В казахском устном фольклоре встречается немало сведений о знаменах казахских ханов, например, о белых знаменах хана Абылая – "Абылайдың ақ туы", один из которых, по непроверенной информации, находится ныне у казахов Монголии, другой – долгое время хранился у казахов Китая. В "Тауарих хамсе" историка начала ХХ века Курбангали Халида говорится, что у казахского хана Есима находилось красное знамя Урус-хана. Также он писал о красном, белом и зеленом знаменах казахских правителей.
Все эти данные требуют дальнейшего тщательного исследования, ведь вопросы истории возникновения и генезиса символов власти и государственной атрибутики на территории Казахстана являются актуальными научными проблемами отечественных историков. И на этом пути вполне возможны интересные открытия.
