Контроль шире, защита – надежнее
1307
Валентина ФИРОНОВА
– Нурмаханбет Молдалиевич, 10-й из 19 шагов второй институциональной реформы в Плане нации касается реформирования судебной системы. И процесс этот можно проследить наглядно. В частности, теперь санкции на следственные действия будет давать следственный судья. Насколько это целесообразно?
– Одна из основных целей реформы – расширение судебного контроля, который во всех развитых странах является гарантией защиты конституционных прав человека в уголовном процессе. Это положение закреплено и в Концепции правовой политики нашей страны, рассчитанной до 2020 года.
Важно отметить и то, что согласно статье 13 Конституции каждый казахстанец имеет право на судебную защиту. Еще в 2007 году Глава государства в своем Послании озвучил целесообразность перехода на санкционирование ареста в суде. Уже на следующий год суды получили эти полномочия, а до суда решение о том, необходим арест или нет, принимает прокурор.
– Оправдан ли двойной контроль?
– Он не только оправдан, но и эффективен. Именно поэтому в новом Уголовно-процессуальном кодексе полномочия суда расширены. Сегодня они дают санкции на проведение 12 следственных и процессуальных действий, в числе которых – арест на имущество, эксгумация трупа, запрет на приближение, временное отстранение от должности и ряд других.
С санкции же прокурора избирается залог, проводятся принудительные осмотры, обыски, выемки... Со следующего года все эти действия тоже будут санкционироваться судьей. В дальнейшем его полномочия распространятся и на негласные следственные действия, санкционированием которых сейчас занимается прокуратура.
Я убежден, что расширение судебного контроля позволит исключить нарушения закона на всех этапах расследования. Это в свою очередь значительно укрепит и механизм защиты конституционных прав казахстанцев.
– Кстати, о правах. Всегда ли целесообразно заключать человека под стражу, и есть ли здесь защитные фильтры?
– Органы уголовного преследования заинтересованы в том, чтобы подозреваемые находились под стражей, то есть у них под рукой. Это привычная практика не только для нашей полиции, она наблюдается во всех странах мира. Для того чтобы не допустить перегибов, и существуют следственные судьи, а также прокуроры, обеспечивающие соблюдение конституционных прав и свобод.
Первый фильтр – это прокуроры, которые нередко отказывают следователям в поддержке ходатайств о содержании под стражей того или иного человека. Только в первом полугодии нынешнего года прокурорские работники не согласились с мнением органов следствия и освободили из-под стражи 966 человек.
Второй фильтр – следственные судьи, которым надлежит тщательно проверять необходимость и обоснованность содержания под стражей в ходе досудебного расследования. В первом полугодии текущего года они отказали прокурорам в аресте 74 человек. Данная цифра свидетельствуют о том, что судьи пока очень осторожны.
Позиция Генерального прокурора в этом вопросе однозначна. Под стражей до суда должны находиться лишь подозреваемые в совершении особо тяжких насильственных преступлений. В остальных случаях необходимо применять альтернативу – залог.
– Какова ситуация с залогом сейчас?
– В первой половине августа текущего года залог применен в отношении 40% подозреваемых. Под стражей содержалось только 23%. Эти цифры несопоставимы с теми, что были буквально год назад. Прогресс очевиден.
Я считаю, что любой подозреваемый, за исключением совершивших особо опасные преступления, должен иметь возможность внести залог и находиться на свободе до рассмотрения дела в суде, как это делается во всем мире. Это не только пойдет на пользу всем, но и позволит избежать возможных ошибок. Немаловажно и то, что такой подход позволяет сократить "тюремное население".
– Законодательство существенно расширило и полномочия защитника. Каковы они?
– Любое невнимание к законным и обоснованным требованиям защитника и адвоката будет устраняться следственным судьей. Он, по их мотивированному ходатайству, вправе назначить судебную экспертизу, истребовать и приобщить к уголовному делу любые сведения, предметы и документы, решить вопрос о приводе на допрос ранее опрошенного свидетеля либо депонировании показаний.
Причем адвокат вправе при опросе использовать аудио- и видеозапись. Таким образом, расширяется не только судебный контроль, но и возможности защиты. Теперь все зависит от профессионализма защитника и его добросовестного отношения к своим обязанностям.
– Нурмаханбет Молдалиевич, больной вопрос – волокита при расследовании дел. Помогут ли реформы устранить этот минус?
– Такой механизм уже предусмотрен. Я был одним из инициаторов включения в УПК нормы, предоставляющей участникам процесса права ходатайствовать перед прокурором о пресечении волокиты. Она закреплена в части 8 статьи 192 УПК.
Если подозреваемый, либо потерпевший считают, что расследование дела затянулось, у них есть право обратиться к прокурору, чтобы он установил конкретный срок, в течение которого следователь должен принять окончательное решение. Кроме того, претензии к волокитчикам можно обжаловать и в суде.
– А дополнительные расследования? Не есть ли это своеобразная форма волокиты? Я говорю о случаях, когда подсудимый невиновен или его вина доказана недостаточно.
– Я убежденный противник этого рудимента советских времен. Из здания суда человек должен выйти или осужденным, или оправданным. Третьего не дано.
К сожалению, у судей не всегда хватает смелости и твердости характера взять на себя ответственность за окончательное решение по делу. В том числе оправдательное. И не только по спорным или вызвавшим общественный резонанс делам. А ведь конституционная обязанность судьи в том и состоит, чтобы защищать права и свободы казахстанцев.
Коренное изменение уголовного процесса (исключение института возвращения дел на доследование в новом УПК) фактически должно было повлечь увеличение числа оправдательных вердиктов. И мы, прокуроры, ни от кого не скрывали этих ожиданий.
На практике же количество оправданий, наоборот, уменьшилось. Мне, как прокурору, радоваться бы, но не могу. Уверен, что это результат завуалированной формы возвращения дел судьями на доследование. Возможно, и благодаря "взаимопониманию" с прокурорами на местах.
– Только ли в боязни причина такого положения дел?
– Разумеется, нет. Боязнь взять на себя ответственность присуща не только судьям. Следователи и прокуроры тоже опасаются направлять дела в суд со спорной доказательной базой. Они боятся, что если людей оправдают, то накажут их самих. Этот сложившийся с годами стереотип надо искоренять. Ведь не всякое решение или даже задержание незаконно.
Стандартная ситуация. Грабеж. Патруль на месте преступления задерживает двух человек, каждый из которых винит не себя, а другого.
Как в таком случае поступить следователю? Разумеется, он задерживает всех. Впоследствии прокурором они предаются суду. Но по результатам судебного разбирательства одного оправдывают. В чем здесь вина следователя и прокурора? Почему они должны нести наказание?
Если мы необоснованно будем бить следователей и прокуроров по рукам, то они просто перестанут работать, боясь своей тени. По многим таким делам точку необходимо ставить в суде.
– Получается следователи и прокуроры не должны отвечать за то, что пытались привлечь подозреваемого к уголовной ответственности?
– Если следователь и прокурор добросовестно, не нарушая закон, защитили права потерпевшего, провели расследование и направили дело в суд, а он оправдал подсудимого, например, потому что в суде ключевые свидетели поменяли свои показания, то упрекать их не в чем.
Если свидетели и другие лица меняют свои показания в суде, они должны нести уголовную ответственность. Именно суд обязан первым реагировать на это и выносить частное постановление.
Однако на практике все выглядит несколько иначе. Как со стороны суда, так и, к сожалению, прокуроров. Нет адекватного реагирования на подобные факты. Это касается и ложного доноса. Каждый должен знать, что ответственность за него неминуема. Вынужден напомнить, что противодействуя преступности, мы обязаны обеспечивать одновременно и защиту прав тех, кого ложно оговорили.
– Интересно узнать и о роли процессуального прокурора. С чем связано появление этой должности?
– Сейчас в прокуратуре, как и раньше, за досудебной стадией надзор осуществляет один прокурор, а государственное обвинение по тому же делу поддерживает другой. Это не совсем правильно. Процессуальный прокурор – следующая ступень повышения качества надзора. Он будет осуществлять надзор не только на досудебной стадии, но и поддерживать гособвинение в суде.
Уверен, это правильно. Только так мы сможем сформировать корпус профессионалов. Сейчас они занимаются наиболее значимыми делами, но вскоре их круг расширится.
Хочу отметить, что процессуальное руководство за досудебным расследованием и поддержание гособвинения в суде – стержень прокуратуры зарубежных стран. Так что процессуальный прокурор – это еще один шаг к переходу на европейскую модель эффективного прокурорского надзора.
– Глава государства требует, чтобы реформирование правоохранительной системы было нацелено на всестороннюю защиту прав казахстанцев. Какие стереотипы, на ваш взгляд, мешают процессу?
– Главное, чтобы каждый из нас исходил из интересов людей, а не своего ведомства. В любом деле эффективность зависит от двух составляющих: от качества инструмента (в данном случае новый УПК) и качества действий исполнителя (судья, прокурор, следователь...) То есть я хочу подчеркнуть, что действенность любой прогрессивной нормы в немалой, если не в большей степени, зависит от того, готовы ли мы пойти на ломку укоренившейся практики работы как суда, так и органов уголовного преследования, мешающих новшествам.
Например, я считаю, что уже в ближайшее время мы должны принять конкретные меры по повышению статуса следователя и освободить его от крепких объятий оперативных служб, иначе даже самые прогрессивные уголовно-процессуальные нормы не помогут людям.
Или почему бы судьям не организовать свою работу так, чтобы люди имели возможность, как можно быстрее предстать перед судом по примеру, так называемых, ночных судей в США, Великобритании и других странах? Особенно, по очевидным проступкам и небольшим преступлениям.
Необходимы и другие меры. Но это уже тема для отдельного и серьезного разговора, не требующего долгого отлагательства.
Завершая же нашу беседу, хочу отметить, что в любом новом деле всегда будут шероховатости. Тем более, когда речь идет о кардинальном изменении норм уголовного процесса. Сейчас наша задача – выявить и устранить эти шероховатости, сделать так, чтобы не осталось ни одной лазейки для беззакония и волокиты. Необходимо в разумные сроки принимать решение о том, виновен человек или нет. Прозрачно и открыто. Это только укрепит доверие казахстанцев к правосудию.
– Одна из основных целей реформы – расширение судебного контроля, который во всех развитых странах является гарантией защиты конституционных прав человека в уголовном процессе. Это положение закреплено и в Концепции правовой политики нашей страны, рассчитанной до 2020 года.
Важно отметить и то, что согласно статье 13 Конституции каждый казахстанец имеет право на судебную защиту. Еще в 2007 году Глава государства в своем Послании озвучил целесообразность перехода на санкционирование ареста в суде. Уже на следующий год суды получили эти полномочия, а до суда решение о том, необходим арест или нет, принимает прокурор.
– Оправдан ли двойной контроль?
– Он не только оправдан, но и эффективен. Именно поэтому в новом Уголовно-процессуальном кодексе полномочия суда расширены. Сегодня они дают санкции на проведение 12 следственных и процессуальных действий, в числе которых – арест на имущество, эксгумация трупа, запрет на приближение, временное отстранение от должности и ряд других.
С санкции же прокурора избирается залог, проводятся принудительные осмотры, обыски, выемки... Со следующего года все эти действия тоже будут санкционироваться судьей. В дальнейшем его полномочия распространятся и на негласные следственные действия, санкционированием которых сейчас занимается прокуратура.
Я убежден, что расширение судебного контроля позволит исключить нарушения закона на всех этапах расследования. Это в свою очередь значительно укрепит и механизм защиты конституционных прав казахстанцев.
– Кстати, о правах. Всегда ли целесообразно заключать человека под стражу, и есть ли здесь защитные фильтры?
– Органы уголовного преследования заинтересованы в том, чтобы подозреваемые находились под стражей, то есть у них под рукой. Это привычная практика не только для нашей полиции, она наблюдается во всех странах мира. Для того чтобы не допустить перегибов, и существуют следственные судьи, а также прокуроры, обеспечивающие соблюдение конституционных прав и свобод.
Первый фильтр – это прокуроры, которые нередко отказывают следователям в поддержке ходатайств о содержании под стражей того или иного человека. Только в первом полугодии нынешнего года прокурорские работники не согласились с мнением органов следствия и освободили из-под стражи 966 человек.
Второй фильтр – следственные судьи, которым надлежит тщательно проверять необходимость и обоснованность содержания под стражей в ходе досудебного расследования. В первом полугодии текущего года они отказали прокурорам в аресте 74 человек. Данная цифра свидетельствуют о том, что судьи пока очень осторожны.
Позиция Генерального прокурора в этом вопросе однозначна. Под стражей до суда должны находиться лишь подозреваемые в совершении особо тяжких насильственных преступлений. В остальных случаях необходимо применять альтернативу – залог.
– Какова ситуация с залогом сейчас?
– В первой половине августа текущего года залог применен в отношении 40% подозреваемых. Под стражей содержалось только 23%. Эти цифры несопоставимы с теми, что были буквально год назад. Прогресс очевиден.
Я считаю, что любой подозреваемый, за исключением совершивших особо опасные преступления, должен иметь возможность внести залог и находиться на свободе до рассмотрения дела в суде, как это делается во всем мире. Это не только пойдет на пользу всем, но и позволит избежать возможных ошибок. Немаловажно и то, что такой подход позволяет сократить "тюремное население".
– Законодательство существенно расширило и полномочия защитника. Каковы они?
– Любое невнимание к законным и обоснованным требованиям защитника и адвоката будет устраняться следственным судьей. Он, по их мотивированному ходатайству, вправе назначить судебную экспертизу, истребовать и приобщить к уголовному делу любые сведения, предметы и документы, решить вопрос о приводе на допрос ранее опрошенного свидетеля либо депонировании показаний.
Причем адвокат вправе при опросе использовать аудио- и видеозапись. Таким образом, расширяется не только судебный контроль, но и возможности защиты. Теперь все зависит от профессионализма защитника и его добросовестного отношения к своим обязанностям.
– Нурмаханбет Молдалиевич, больной вопрос – волокита при расследовании дел. Помогут ли реформы устранить этот минус?
– Такой механизм уже предусмотрен. Я был одним из инициаторов включения в УПК нормы, предоставляющей участникам процесса права ходатайствовать перед прокурором о пресечении волокиты. Она закреплена в части 8 статьи 192 УПК.
Если подозреваемый, либо потерпевший считают, что расследование дела затянулось, у них есть право обратиться к прокурору, чтобы он установил конкретный срок, в течение которого следователь должен принять окончательное решение. Кроме того, претензии к волокитчикам можно обжаловать и в суде.
– А дополнительные расследования? Не есть ли это своеобразная форма волокиты? Я говорю о случаях, когда подсудимый невиновен или его вина доказана недостаточно.
– Я убежденный противник этого рудимента советских времен. Из здания суда человек должен выйти или осужденным, или оправданным. Третьего не дано.
К сожалению, у судей не всегда хватает смелости и твердости характера взять на себя ответственность за окончательное решение по делу. В том числе оправдательное. И не только по спорным или вызвавшим общественный резонанс делам. А ведь конституционная обязанность судьи в том и состоит, чтобы защищать права и свободы казахстанцев.
Коренное изменение уголовного процесса (исключение института возвращения дел на доследование в новом УПК) фактически должно было повлечь увеличение числа оправдательных вердиктов. И мы, прокуроры, ни от кого не скрывали этих ожиданий.
На практике же количество оправданий, наоборот, уменьшилось. Мне, как прокурору, радоваться бы, но не могу. Уверен, что это результат завуалированной формы возвращения дел судьями на доследование. Возможно, и благодаря "взаимопониманию" с прокурорами на местах.
– Только ли в боязни причина такого положения дел?
– Разумеется, нет. Боязнь взять на себя ответственность присуща не только судьям. Следователи и прокуроры тоже опасаются направлять дела в суд со спорной доказательной базой. Они боятся, что если людей оправдают, то накажут их самих. Этот сложившийся с годами стереотип надо искоренять. Ведь не всякое решение или даже задержание незаконно.
Стандартная ситуация. Грабеж. Патруль на месте преступления задерживает двух человек, каждый из которых винит не себя, а другого.
Как в таком случае поступить следователю? Разумеется, он задерживает всех. Впоследствии прокурором они предаются суду. Но по результатам судебного разбирательства одного оправдывают. В чем здесь вина следователя и прокурора? Почему они должны нести наказание?
Если мы необоснованно будем бить следователей и прокуроров по рукам, то они просто перестанут работать, боясь своей тени. По многим таким делам точку необходимо ставить в суде.
– Получается следователи и прокуроры не должны отвечать за то, что пытались привлечь подозреваемого к уголовной ответственности?
– Если следователь и прокурор добросовестно, не нарушая закон, защитили права потерпевшего, провели расследование и направили дело в суд, а он оправдал подсудимого, например, потому что в суде ключевые свидетели поменяли свои показания, то упрекать их не в чем.
Если свидетели и другие лица меняют свои показания в суде, они должны нести уголовную ответственность. Именно суд обязан первым реагировать на это и выносить частное постановление.
Однако на практике все выглядит несколько иначе. Как со стороны суда, так и, к сожалению, прокуроров. Нет адекватного реагирования на подобные факты. Это касается и ложного доноса. Каждый должен знать, что ответственность за него неминуема. Вынужден напомнить, что противодействуя преступности, мы обязаны обеспечивать одновременно и защиту прав тех, кого ложно оговорили.
– Интересно узнать и о роли процессуального прокурора. С чем связано появление этой должности?
– Сейчас в прокуратуре, как и раньше, за досудебной стадией надзор осуществляет один прокурор, а государственное обвинение по тому же делу поддерживает другой. Это не совсем правильно. Процессуальный прокурор – следующая ступень повышения качества надзора. Он будет осуществлять надзор не только на досудебной стадии, но и поддерживать гособвинение в суде.
Уверен, это правильно. Только так мы сможем сформировать корпус профессионалов. Сейчас они занимаются наиболее значимыми делами, но вскоре их круг расширится.
Хочу отметить, что процессуальное руководство за досудебным расследованием и поддержание гособвинения в суде – стержень прокуратуры зарубежных стран. Так что процессуальный прокурор – это еще один шаг к переходу на европейскую модель эффективного прокурорского надзора.
– Глава государства требует, чтобы реформирование правоохранительной системы было нацелено на всестороннюю защиту прав казахстанцев. Какие стереотипы, на ваш взгляд, мешают процессу?
– Главное, чтобы каждый из нас исходил из интересов людей, а не своего ведомства. В любом деле эффективность зависит от двух составляющих: от качества инструмента (в данном случае новый УПК) и качества действий исполнителя (судья, прокурор, следователь...) То есть я хочу подчеркнуть, что действенность любой прогрессивной нормы в немалой, если не в большей степени, зависит от того, готовы ли мы пойти на ломку укоренившейся практики работы как суда, так и органов уголовного преследования, мешающих новшествам.
Например, я считаю, что уже в ближайшее время мы должны принять конкретные меры по повышению статуса следователя и освободить его от крепких объятий оперативных служб, иначе даже самые прогрессивные уголовно-процессуальные нормы не помогут людям.
Или почему бы судьям не организовать свою работу так, чтобы люди имели возможность, как можно быстрее предстать перед судом по примеру, так называемых, ночных судей в США, Великобритании и других странах? Особенно, по очевидным проступкам и небольшим преступлениям.
Необходимы и другие меры. Но это уже тема для отдельного и серьезного разговора, не требующего долгого отлагательства.
Завершая же нашу беседу, хочу отметить, что в любом новом деле всегда будут шероховатости. Тем более, когда речь идет о кардинальном изменении норм уголовного процесса. Сейчас наша задача – выявить и устранить эти шероховатости, сделать так, чтобы не осталось ни одной лазейки для беззакония и волокиты. Необходимо в разумные сроки принимать решение о том, виновен человек или нет. Прозрачно и открыто. Это только укрепит доверие казахстанцев к правосудию.
