Беспощадные жернова репрессий
1188
Ханбиби Есенкаракызы, заслуженный работник РК
Решение
Указ нашего Президента от 14 апреля 1993 года об объявлении последнего дня мая Днем памяти жертв политических репрессий стал очень важным шагом к развитию справедливости и гуманизма в нашем обществе. Именно за ним последовало открытие в Шымкенте областного музея политических репрессий, ставшего новой страницей в большой и благородной работе. Его экспозиции собирались по крупицам. Фотографии, документы – все это долгие годы лежало в архивах КГБ или тайно хранилось в домашних альбомах и папках. Много материалов представили родные и близкие. Из их рассказов мы больше узнавали о людях, прошедших все круги ада политрепрессий.
По своей географии экспозиция этого музея не ограничилась лишь сведениями о представителях нашей области. Материалы поступали со всех уголков Казахстана. Тем самым показывая, насколько огромным был тот террор.
Если судьбы репрессированных сами по себе жестоки, то судьбы их детей не менее тяжелы. Одиночество, изоляция, страх – все эти чувства были знакомы им с детства. Как осенний лист готов оборваться при малейшем дуновении ветра, так и их судьбы висели на волоске, будучи подвластны малейшему капризу.
Часто встречаясь с этими людьми, я всегда чувствовала их внутреннюю напряженность. Они, не знавшие понимания и сочувствия, росли в своем замкнутом и только им понятном внутреннем мире. И лишь их стойкость и вера в справедливость помогли выстоять и стать достойными среди достойных...
Слезы
Уже 15 лет музей в Шымкенте открыт для гостей, многие уже стали постоянными посетителями. Одна из них – жительница Алматы Кабира Кулумбетова (Карабалина). А привела ее к нам судьба дочери «врага народа». Узакбай Кулумбетов, будучи председателем ЦИК Казахстана, был осужден и расстрелян. И каждый раз, посещая наш музей, Кабира-апай с трепетом вновь перечитывает документы, касающиеся отца. Вглядываясь в родные черты лица на фотографии и прижимая ее к груди, она тихо плачет. Хоть ей уже за 90, но чувство скорби и боли не утихает в ее сердце и сегодня.
– Когда бываю здесь, в памяти всплывают тяжелые дни моего детства. Но мы знали, что наступит день, когда откроется вся правда. И благодаря нашему Президенту он наступил. Этот музей сохранил светлую память об отце. Я не скажу, что думаю и вспоминаю о нем каждый день, но когда приезжаю в ваш музей, мной овладевает чувство скорби. Сегодня я намного старше, чем он в те годы, когда оборвалась его жизнь, и от этого мне еще больнее. Сколько он смог бы сделать для народа! – говорит Кабира Кулумбетова.
– В 1937 году моего отца арестовали, и вскоре он был расстрелян, – рассказывает жительница Алматы Клара Сеитова. – Когда это произошло, я еще не родилась, моя мама носила меня под сердцем. Знаю от мамы, что мой отец был первым земским врачом, открывшим лечебницу в Алма-Ате. В 1931 году он познакомился с Алиханом Бокейхановым, что и повлияло на его политическое мировоззрение и способствовало вступлению в партию «Алаш». Я благодарна всем, кто увековечил память о моем отце, назвав его именем больницу № 5 в Алматы и одну из улиц в Астане.
Когда в областном Казахском драматическом театре им. Ж. Шанина шла постановка, рассказывающая о жизни Асылбека Сейтова, среди зрителей была и Клара-апай. После спектакля она с щемящей грустью в голосе сказала, что ей казалось, будто это живой образ отца и он говорит с ней. Слезы текли по ее щекам...
Изучая судьбы людей, пострадавших в те годы, поражаешься, насколько же они схожи. В мясорубке политрепрессий исчезли сотни, тысячи людей. И самое ужасное, что наряду со взрослыми эти кошмары приходилось переживать и их детям. Большинство из них знали своих родителей только по фотографиям. Но это не помешало им быть похожими на родителей, перенять все то лучшее, что было присуще им, – благородство, жизнелюбие, справедливость.
Встреча
Одним из ярких представителей казахской интеллигенции того времени был Танирберген Отарбаев. Как и его соратники Султанбек Ходжанов, Мыржакып Дулат, Иса Токтыбаев, он был активным сторонником идеи сохранения нации, ее культуры и традиций. Он вел большую просветительскую работу среди народа, опираясь на взгляды и идеи своего кумира Ахмета Байтурсынова.
Еще в бытность Советского Союза на страницах одной из республиканских газет опубликованы воспоминания Бауыржана Момышулы. Герой рассказывал о разных местах, о своих школьных годах, проходивших в стенах чимкентской школы № 7. С теплотой он отзывался о своих педагогах. Но особое место в этих воспоминаниях он посвятил своему главному учителю Танирбергену Отарбаеву, разместив его фотографию. А Улжан-апай была ученицей этой школы. Однажды ей попался номер газеты с этой статьей. Увидев фотографию отца, она испытала смешанные чувства радости и грусти. В тот момент она твердо решила, что обязательно встретится с Бауке-агаем.
И через несколько лет эта встреча состоялась...
– Не лги мне, – резко оборвал ее Бауыржан. – Ты не похожа на Танирбергена ни ростом, ни внешностью. Мой учитель был статным, красивым. Сегодня многие стараются найти родственные узы с такими известными людьми, – отчитал он напуганную Улжан.
От такой реакции героя она оторопела.
Улжан-апай согласилась, что внешностью она не пошла в отца. Да и откуда ей знать об отце, если в возрасте одного года она осиротела. Воспитывалась у родственников. Они и отдали ее учиться в школу-интернат им. Султанбека Кожанова. Одиночество, отсутствие родительской ласки были ее спутниками. И повзрослев, она не чувствовала себя защищенной. От нахлынувших воспоминаний и обиды из ее глаз потекли слезы.
– Прекрати! Терпеть не могу женские слезы! – повысил голос Бауыржан-агай.
Утерев слезы, она направилась к дверям, чтобы уйти.
– Стой! – приказал он. Она повернулась к нему. – Если мой рост вас не устраивает, то он вполне устраивает моего мужа, – всхлипывая, ответила Улжан-апай.
Рассмеявшись, Бауыржан-агай сказал, что с таким скрытым, тонким юмором ответить могла только дочь Танирбергена...
Благородство
И еще раз хочу сказать, что, вспоминая всех, кто пострадал в годы репрессий, мы порой упускаем из вида то, что вместе со взрослыми эту ношу несли и их дети. А ведь им несправедливость, унижения, страх были знакомы не понаслышке. Мы подсчитываем количество людей, ставших жертвами политических репрессий, но порой не задумываемся над тем, что мы потеряли неизмеримо больше.
Сожалею, что многие выдающиеся люди жили до моего рождения. Но мне выпало счастье общаться с их потомками. Я не видела Ильяса Джансугурова, но судьба меня свела с его сыновьями Саятом и Болатом и дочерью Ильфой. Я не видела Миржакыпа, но лично брала интервью у его дочери Гульнар для моей книги «Көзіме жас бер, жылайын».
Судьба нам преподнесла столько радостных мгновений, что порой мы не знаем, как ее отблагодарить за это. К ним отношу мои встречи и знакомство с сыном Мухамеджана Тынышбаева – доктором технических наук, отличником нефтяной промышленности СССР Даулетом Тынышбаевым, с сыном Габдулхакима Бокейханова – доктором технических наук, академиком Диясом Бокейхановым.
А еще надо помнить, что нередко репрессиям подвергались целые семьи. Лишь из семьи Макаша Татимова, доктора наук, известного демографа, пострадали от репрессий 17 человек...
Мне также посчастливилось встретиться с сыном бывшего в те годы крупным партийным работником Сабыра Айтхожина – лауреатом Государственной премии, доктором технических наук, известным физиком-ядерщиком Эмилем Айтхожиным, с детьми бывшего председателя КазЦИК Узакбая Кулымбетова – Бостаном и Кабирой, с сыном Мухтара Ауэзова Муратом, с внуками первого казахстанского режиссера Жумата Шанина – Болатом и Райхан.
Больше всего меня поразил в этих людях их большой внутренний мир, где тесно переплелись благородство, мудрость, человеческое достоинство и милосердие. Сегодня многие из детей, чьи родители были незаслуженно репрессированы, стали большими учеными с мировым именем, лауреатами престижных премий. Но, несмотря на все свои регалии, они остаются людьми общительными, простыми и скромными. Поражаешься той любви, которую они проявляют в отношении памяти своих отцов.
Хочу рассказать еще об одной истории, которая произошла с одним нашим известным ученым. Будучи студентом одного из московских вузов, на него поступило письмо, что он является сыном «врага народа». А дальше следовало предложение отчислить его. Пришлось срочно поменять учебное заведение и будущую специальность. Но и в ней он достиг больших научных высот...
Голод
В нашем музее жертв политических репрессий постоянно проводятся разные мероприятия. От экскурсий до встреч с людьми, которым есть что рассказать про то время. И каждое такое мероприятие имеет своего слушателя – учащихся школ и колледжей, студентов вузов.
Как-то режиссер Еркин Ракышев пришел к нам с предложением создать документальный фильм о годах политрепрессий, взяв в основу материалы нашего музейного архива. И результатом его работы стал документальный фильм «Голод». Первыми его зрителями были сотрудники музея.
И вот мы, часто рассказывающие о тех событиях, абсолютно реально осознали, насколько велико зрительное восприятие. Увиденные кадры убедительно и глубоко дали прочувствовать всю тяжесть и безысходность положения людей в те годы. Тогда мы решили показывать этот фильм во время проведения экскурсий для учащихся.
И как гром среди ясного неба стали до нас доходить возмущения родителей о том, что дети психологически не готовы к таким просмотрам. Ужасы голода, смерть людей, когда от безысходности и страха голодной смерти в казане варится тело умершего ребенка – это был шок.
Услышать о голоде – это одно дело и совсем другое – увидеть и прочувствовать настоящий ужас голодной смерти. И мы перестали демонстрировать этот фильм детям.
Слезы академика
Однажды мы организовали встречу с преподавателями и студентами ЮКГУ. Ее тематика касалась выпускавшейся с 1920 по 1926 год в Ташкенте газеты «Казах», а после ее закрытия – газеты «Ак жол». Во время выступлений разговор незаметно перешел к политическим репрессиям. Получился он интересным и познавательным.
Когда дали слово профессору, академику ЮКГУ Асме Калыбековой, в зале наступила тишина. Все повернулись в ее сторону.
А она встала со своего места и молчала. И вдруг она заплакала навзрыд. Все растерялись. Ведь ее знали как сильную, волевую женщину, крупного ученого. Проявление минутной слабости, да еще на глазах у студентов, не вязалось с ее устоявшимся образом.
Все объяснилось быстро
Среди экспонатов музея она увидела фотографии своего репрессированного отца. Когда отца Асмы Ахметовны арестовали как «врага народа», ее мама осталась одна с тремя маленькими детьми. Много лет об отце не было известий. Но ее мама продолжала ждать мужа, не теряя надежды. Однажды ночью к ним постучали в дверь. На вопрос «Кто там?» она услышала, что это от ее мужа. На пороге стоял изможденный, худощавого телосложения человек. Он оказался соратником и другом супруга. Войдя в дом, он вынул из нагрудного кармана сложенный листок и передал его матери. Прочитав его содержание, она горько заплакала. И в тот момент не было слов на земле, что могли бы ее успокоить, оправдать всю нелепость случившегося. Так семья узнала, что вскоре после ареста главу семьи расстреляли...
Сегодня, в День памяти жертв политических репрессий, Асма Ахметовна – постоянный гость музея, и вместе с ней почтить память ушедших приезжают из Караганды ее близкие и родные.
Хочу умереть казахом
Однажды ко мне в кабинет вошел аксакал с внуком.
– Дочка, меня привела к тебе неведомая сила, – начал он свой рассказ. – Я приехал из Северо-Казахстанской области. Мне 80 лет, и зовут меня Пархат Вахидов. Родился в Южном Казахстане. Когда моего отца Мауленкула Байзакова арестовали, мне было два года. Затем с формулировкой «враг народа» он был расстрелян. Моя мама Махинур Вахидова вскоре переехала в Казань. Она дала мне свою фамилию, чтобы уберечь. Так я стал Пархатом Вахидовым и татарином по национальности. Уже будучи взрослым, я переехал в Петропавловскую область, где мой отец в 1927 году работал прокурором Петропавловской губернии... Позднее отец был реабилитирован. Сколько лет мечтал побывать в родных краях – и лишь сейчас мне удалось это сделать. Я побывал в родном доме, где родился и где арестовали отца. Он стоит на том же месте – по улице Гоголя, 41. И так защемило сердце при встрече с ним. Есть у меня еще одна большая мечта. Наверняка в ваших архивах есть документы моего отца. Хочу вернуть свою настоящую фамилию и быть казахом. Помоги мне. Я сын казаха и хочу умереть казахом...
Среди архивных документов музея мы нашли следующую выписку: «Байзаков Мауленкул Исламкулович, 1900 г. р., национальность – казах. Жена – Вахитова Махинур, 1911 г. р., национальность – татарка. Дочь – Байзакова Ляйля, 1933 г. р., национальность – казашка. Сын – Байзаков Пархат, 1936 г. р., национальность – казах. Байзаков Мауленкул в 1938 году 20 января был арестован по распоряжению НКВД. За антисоветскую пропаганду, ст. 58, п. 2, 8, 9 и 11, решением тройки 8 февраля 1938 года был расстрелян. Реабилитирован в 1989 году. 14 апреля 1993 года в связи с реабилитацией жертв политических репрессий Мауленкул Байзаков признан жертвой политических репрессий...»
Радости аксакала не было конца. Он от счастья готов был бросаться с объятиями на каждого стоявшего рядом, как будто вновь обрел отца. Проволочек со сбором документов в соответствующие органы не было. Хотя это был всего лишь лист бумаги с данными о расстрелянных и реабилитированных людях, но для детей порой он вмещает всю историю их жизни.
Через полгода Пархат-ага снова пришел. На этот раз лицо его светилось счастьем.
– Приехал поблагодарить вас. Взял новые документы, по которым я являюсь казахом. У меня есть еще одно желание. Хочу установить памятную доску в доме, где жили мы с отцом. Это возможно? – спросил он.
Видно было его волнение. Во взгляде нет-нет да и промелькнет искра сомнения: разрешат ли?
– Я поговорил уже с хозяевами дома. Пообещал подремонтировать стену под будущую памятную доску.
– Конечно, поможем, – заверила его я. – 31 мая у нас будет митинг, а по его окончании откроем памятную доску вашему отцу.
Радости аксакала не было границ....
Р. S. Вскоре пришло письмо от Пархата Байзакова: «Дочка, тебе спасибо. У меня все хорошо. Если будет время, то приезжай ко мне в гости. У меня 4 коровы. Попьешь свежего молока».
Для простого человека не важно, в каком времени ты живешь. Для него важнее ценности, за которые стоит бороться. Жаль, что до сих пор не воспользовалась приглашением Пархата Байзакова.
Указ нашего Президента от 14 апреля 1993 года об объявлении последнего дня мая Днем памяти жертв политических репрессий стал очень важным шагом к развитию справедливости и гуманизма в нашем обществе. Именно за ним последовало открытие в Шымкенте областного музея политических репрессий, ставшего новой страницей в большой и благородной работе. Его экспозиции собирались по крупицам. Фотографии, документы – все это долгие годы лежало в архивах КГБ или тайно хранилось в домашних альбомах и папках. Много материалов представили родные и близкие. Из их рассказов мы больше узнавали о людях, прошедших все круги ада политрепрессий.
По своей географии экспозиция этого музея не ограничилась лишь сведениями о представителях нашей области. Материалы поступали со всех уголков Казахстана. Тем самым показывая, насколько огромным был тот террор.
Если судьбы репрессированных сами по себе жестоки, то судьбы их детей не менее тяжелы. Одиночество, изоляция, страх – все эти чувства были знакомы им с детства. Как осенний лист готов оборваться при малейшем дуновении ветра, так и их судьбы висели на волоске, будучи подвластны малейшему капризу.
Часто встречаясь с этими людьми, я всегда чувствовала их внутреннюю напряженность. Они, не знавшие понимания и сочувствия, росли в своем замкнутом и только им понятном внутреннем мире. И лишь их стойкость и вера в справедливость помогли выстоять и стать достойными среди достойных...
Слезы
Уже 15 лет музей в Шымкенте открыт для гостей, многие уже стали постоянными посетителями. Одна из них – жительница Алматы Кабира Кулумбетова (Карабалина). А привела ее к нам судьба дочери «врага народа». Узакбай Кулумбетов, будучи председателем ЦИК Казахстана, был осужден и расстрелян. И каждый раз, посещая наш музей, Кабира-апай с трепетом вновь перечитывает документы, касающиеся отца. Вглядываясь в родные черты лица на фотографии и прижимая ее к груди, она тихо плачет. Хоть ей уже за 90, но чувство скорби и боли не утихает в ее сердце и сегодня.
– Когда бываю здесь, в памяти всплывают тяжелые дни моего детства. Но мы знали, что наступит день, когда откроется вся правда. И благодаря нашему Президенту он наступил. Этот музей сохранил светлую память об отце. Я не скажу, что думаю и вспоминаю о нем каждый день, но когда приезжаю в ваш музей, мной овладевает чувство скорби. Сегодня я намного старше, чем он в те годы, когда оборвалась его жизнь, и от этого мне еще больнее. Сколько он смог бы сделать для народа! – говорит Кабира Кулумбетова.
– В 1937 году моего отца арестовали, и вскоре он был расстрелян, – рассказывает жительница Алматы Клара Сеитова. – Когда это произошло, я еще не родилась, моя мама носила меня под сердцем. Знаю от мамы, что мой отец был первым земским врачом, открывшим лечебницу в Алма-Ате. В 1931 году он познакомился с Алиханом Бокейхановым, что и повлияло на его политическое мировоззрение и способствовало вступлению в партию «Алаш». Я благодарна всем, кто увековечил память о моем отце, назвав его именем больницу № 5 в Алматы и одну из улиц в Астане.
Когда в областном Казахском драматическом театре им. Ж. Шанина шла постановка, рассказывающая о жизни Асылбека Сейтова, среди зрителей была и Клара-апай. После спектакля она с щемящей грустью в голосе сказала, что ей казалось, будто это живой образ отца и он говорит с ней. Слезы текли по ее щекам...
Изучая судьбы людей, пострадавших в те годы, поражаешься, насколько же они схожи. В мясорубке политрепрессий исчезли сотни, тысячи людей. И самое ужасное, что наряду со взрослыми эти кошмары приходилось переживать и их детям. Большинство из них знали своих родителей только по фотографиям. Но это не помешало им быть похожими на родителей, перенять все то лучшее, что было присуще им, – благородство, жизнелюбие, справедливость.
Встреча
Одним из ярких представителей казахской интеллигенции того времени был Танирберген Отарбаев. Как и его соратники Султанбек Ходжанов, Мыржакып Дулат, Иса Токтыбаев, он был активным сторонником идеи сохранения нации, ее культуры и традиций. Он вел большую просветительскую работу среди народа, опираясь на взгляды и идеи своего кумира Ахмета Байтурсынова.
Еще в бытность Советского Союза на страницах одной из республиканских газет опубликованы воспоминания Бауыржана Момышулы. Герой рассказывал о разных местах, о своих школьных годах, проходивших в стенах чимкентской школы № 7. С теплотой он отзывался о своих педагогах. Но особое место в этих воспоминаниях он посвятил своему главному учителю Танирбергену Отарбаеву, разместив его фотографию. А Улжан-апай была ученицей этой школы. Однажды ей попался номер газеты с этой статьей. Увидев фотографию отца, она испытала смешанные чувства радости и грусти. В тот момент она твердо решила, что обязательно встретится с Бауке-агаем.
И через несколько лет эта встреча состоялась...
– Не лги мне, – резко оборвал ее Бауыржан. – Ты не похожа на Танирбергена ни ростом, ни внешностью. Мой учитель был статным, красивым. Сегодня многие стараются найти родственные узы с такими известными людьми, – отчитал он напуганную Улжан.
От такой реакции героя она оторопела.
Улжан-апай согласилась, что внешностью она не пошла в отца. Да и откуда ей знать об отце, если в возрасте одного года она осиротела. Воспитывалась у родственников. Они и отдали ее учиться в школу-интернат им. Султанбека Кожанова. Одиночество, отсутствие родительской ласки были ее спутниками. И повзрослев, она не чувствовала себя защищенной. От нахлынувших воспоминаний и обиды из ее глаз потекли слезы.
– Прекрати! Терпеть не могу женские слезы! – повысил голос Бауыржан-агай.
Утерев слезы, она направилась к дверям, чтобы уйти.
– Стой! – приказал он. Она повернулась к нему. – Если мой рост вас не устраивает, то он вполне устраивает моего мужа, – всхлипывая, ответила Улжан-апай.
Рассмеявшись, Бауыржан-агай сказал, что с таким скрытым, тонким юмором ответить могла только дочь Танирбергена...
Благородство
И еще раз хочу сказать, что, вспоминая всех, кто пострадал в годы репрессий, мы порой упускаем из вида то, что вместе со взрослыми эту ношу несли и их дети. А ведь им несправедливость, унижения, страх были знакомы не понаслышке. Мы подсчитываем количество людей, ставших жертвами политических репрессий, но порой не задумываемся над тем, что мы потеряли неизмеримо больше.
Сожалею, что многие выдающиеся люди жили до моего рождения. Но мне выпало счастье общаться с их потомками. Я не видела Ильяса Джансугурова, но судьба меня свела с его сыновьями Саятом и Болатом и дочерью Ильфой. Я не видела Миржакыпа, но лично брала интервью у его дочери Гульнар для моей книги «Көзіме жас бер, жылайын».
Судьба нам преподнесла столько радостных мгновений, что порой мы не знаем, как ее отблагодарить за это. К ним отношу мои встречи и знакомство с сыном Мухамеджана Тынышбаева – доктором технических наук, отличником нефтяной промышленности СССР Даулетом Тынышбаевым, с сыном Габдулхакима Бокейханова – доктором технических наук, академиком Диясом Бокейхановым.
А еще надо помнить, что нередко репрессиям подвергались целые семьи. Лишь из семьи Макаша Татимова, доктора наук, известного демографа, пострадали от репрессий 17 человек...
Мне также посчастливилось встретиться с сыном бывшего в те годы крупным партийным работником Сабыра Айтхожина – лауреатом Государственной премии, доктором технических наук, известным физиком-ядерщиком Эмилем Айтхожиным, с детьми бывшего председателя КазЦИК Узакбая Кулымбетова – Бостаном и Кабирой, с сыном Мухтара Ауэзова Муратом, с внуками первого казахстанского режиссера Жумата Шанина – Болатом и Райхан.
Больше всего меня поразил в этих людях их большой внутренний мир, где тесно переплелись благородство, мудрость, человеческое достоинство и милосердие. Сегодня многие из детей, чьи родители были незаслуженно репрессированы, стали большими учеными с мировым именем, лауреатами престижных премий. Но, несмотря на все свои регалии, они остаются людьми общительными, простыми и скромными. Поражаешься той любви, которую они проявляют в отношении памяти своих отцов.
Хочу рассказать еще об одной истории, которая произошла с одним нашим известным ученым. Будучи студентом одного из московских вузов, на него поступило письмо, что он является сыном «врага народа». А дальше следовало предложение отчислить его. Пришлось срочно поменять учебное заведение и будущую специальность. Но и в ней он достиг больших научных высот...
Голод
В нашем музее жертв политических репрессий постоянно проводятся разные мероприятия. От экскурсий до встреч с людьми, которым есть что рассказать про то время. И каждое такое мероприятие имеет своего слушателя – учащихся школ и колледжей, студентов вузов.
Как-то режиссер Еркин Ракышев пришел к нам с предложением создать документальный фильм о годах политрепрессий, взяв в основу материалы нашего музейного архива. И результатом его работы стал документальный фильм «Голод». Первыми его зрителями были сотрудники музея.
И вот мы, часто рассказывающие о тех событиях, абсолютно реально осознали, насколько велико зрительное восприятие. Увиденные кадры убедительно и глубоко дали прочувствовать всю тяжесть и безысходность положения людей в те годы. Тогда мы решили показывать этот фильм во время проведения экскурсий для учащихся.
И как гром среди ясного неба стали до нас доходить возмущения родителей о том, что дети психологически не готовы к таким просмотрам. Ужасы голода, смерть людей, когда от безысходности и страха голодной смерти в казане варится тело умершего ребенка – это был шок.
Услышать о голоде – это одно дело и совсем другое – увидеть и прочувствовать настоящий ужас голодной смерти. И мы перестали демонстрировать этот фильм детям.
Слезы академика
Однажды мы организовали встречу с преподавателями и студентами ЮКГУ. Ее тематика касалась выпускавшейся с 1920 по 1926 год в Ташкенте газеты «Казах», а после ее закрытия – газеты «Ак жол». Во время выступлений разговор незаметно перешел к политическим репрессиям. Получился он интересным и познавательным.
Когда дали слово профессору, академику ЮКГУ Асме Калыбековой, в зале наступила тишина. Все повернулись в ее сторону.
А она встала со своего места и молчала. И вдруг она заплакала навзрыд. Все растерялись. Ведь ее знали как сильную, волевую женщину, крупного ученого. Проявление минутной слабости, да еще на глазах у студентов, не вязалось с ее устоявшимся образом.
Все объяснилось быстро
Среди экспонатов музея она увидела фотографии своего репрессированного отца. Когда отца Асмы Ахметовны арестовали как «врага народа», ее мама осталась одна с тремя маленькими детьми. Много лет об отце не было известий. Но ее мама продолжала ждать мужа, не теряя надежды. Однажды ночью к ним постучали в дверь. На вопрос «Кто там?» она услышала, что это от ее мужа. На пороге стоял изможденный, худощавого телосложения человек. Он оказался соратником и другом супруга. Войдя в дом, он вынул из нагрудного кармана сложенный листок и передал его матери. Прочитав его содержание, она горько заплакала. И в тот момент не было слов на земле, что могли бы ее успокоить, оправдать всю нелепость случившегося. Так семья узнала, что вскоре после ареста главу семьи расстреляли...
Сегодня, в День памяти жертв политических репрессий, Асма Ахметовна – постоянный гость музея, и вместе с ней почтить память ушедших приезжают из Караганды ее близкие и родные.
Хочу умереть казахом
Однажды ко мне в кабинет вошел аксакал с внуком.
– Дочка, меня привела к тебе неведомая сила, – начал он свой рассказ. – Я приехал из Северо-Казахстанской области. Мне 80 лет, и зовут меня Пархат Вахидов. Родился в Южном Казахстане. Когда моего отца Мауленкула Байзакова арестовали, мне было два года. Затем с формулировкой «враг народа» он был расстрелян. Моя мама Махинур Вахидова вскоре переехала в Казань. Она дала мне свою фамилию, чтобы уберечь. Так я стал Пархатом Вахидовым и татарином по национальности. Уже будучи взрослым, я переехал в Петропавловскую область, где мой отец в 1927 году работал прокурором Петропавловской губернии... Позднее отец был реабилитирован. Сколько лет мечтал побывать в родных краях – и лишь сейчас мне удалось это сделать. Я побывал в родном доме, где родился и где арестовали отца. Он стоит на том же месте – по улице Гоголя, 41. И так защемило сердце при встрече с ним. Есть у меня еще одна большая мечта. Наверняка в ваших архивах есть документы моего отца. Хочу вернуть свою настоящую фамилию и быть казахом. Помоги мне. Я сын казаха и хочу умереть казахом...
Среди архивных документов музея мы нашли следующую выписку: «Байзаков Мауленкул Исламкулович, 1900 г. р., национальность – казах. Жена – Вахитова Махинур, 1911 г. р., национальность – татарка. Дочь – Байзакова Ляйля, 1933 г. р., национальность – казашка. Сын – Байзаков Пархат, 1936 г. р., национальность – казах. Байзаков Мауленкул в 1938 году 20 января был арестован по распоряжению НКВД. За антисоветскую пропаганду, ст. 58, п. 2, 8, 9 и 11, решением тройки 8 февраля 1938 года был расстрелян. Реабилитирован в 1989 году. 14 апреля 1993 года в связи с реабилитацией жертв политических репрессий Мауленкул Байзаков признан жертвой политических репрессий...»
Радости аксакала не было конца. Он от счастья готов был бросаться с объятиями на каждого стоявшего рядом, как будто вновь обрел отца. Проволочек со сбором документов в соответствующие органы не было. Хотя это был всего лишь лист бумаги с данными о расстрелянных и реабилитированных людях, но для детей порой он вмещает всю историю их жизни.
Через полгода Пархат-ага снова пришел. На этот раз лицо его светилось счастьем.
– Приехал поблагодарить вас. Взял новые документы, по которым я являюсь казахом. У меня есть еще одно желание. Хочу установить памятную доску в доме, где жили мы с отцом. Это возможно? – спросил он.
Видно было его волнение. Во взгляде нет-нет да и промелькнет искра сомнения: разрешат ли?
– Я поговорил уже с хозяевами дома. Пообещал подремонтировать стену под будущую памятную доску.
– Конечно, поможем, – заверила его я. – 31 мая у нас будет митинг, а по его окончании откроем памятную доску вашему отцу.
Радости аксакала не было границ....
Р. S. Вскоре пришло письмо от Пархата Байзакова: «Дочка, тебе спасибо. У меня все хорошо. Если будет время, то приезжай ко мне в гости. У меня 4 коровы. Попьешь свежего молока».
Для простого человека не важно, в каком времени ты живешь. Для него важнее ценности, за которые стоит бороться. Жаль, что до сих пор не воспользовалась приглашением Пархата Байзакова.
